Грозовые ворота. Чеченская трилогия - [21]

— Ты считаешь, я нуждаюсь в опеке?

— Да не в опеке, дуролом. Я же сказал, в поддержке. А это разные вещи. Ну что? Пошли к Катюше?

— Может, завтра, Володь?

— Завтра я в наряд заступаю, дружок, а один ты не пойдешь. Так что давай двигай телом.

Друзья вышли из казармы и через плац, мимо штаба части, направились к КПП.

После прохождения медицинской комиссии и веселой помывки в бане новобранцев привели в казарму. Команда, с, которой прибыл Костя, окончательно формировала роту по наличию личного состава. Там, в подразделении, молодому пополнению выдали военную форму и предметы армейской атрибутики, которые следовало пришить и подшить. Это весьма нудное для новичка занятие проходило под пристальным контролем старшины. Погоны, шевроны, подворотнички следовало разместить и закрепить на обмундировании в строгом порядке, что мало кому удавалось сделать с первого раза. Обстановка царила нервная. Колян, пришив на совесть погон, надел китель, посмотрел на себя в зеркало бытовки и матернулся:

— Во, блин! Ровно ведь шил, а он завалился назад.

Опять отрывать, мать его! Может, нагрузить кого? По сноровистей?

Но вокруг такие же злые лица с исколотыми пальцами. Колян тяжело вздохнул, в сердцах срывая неудачно пришитый погон. Тот не хотел отрываться, что еще больше взбесило Николая:

— Ну не гадство, в натуре? Что ж это такое?

Косте тоже с изрядным трудом удавалось справляться с делом. Николай подвалил к тому. Присел рядом.

— Че, Кость, получается?

— Никак не могу подворотничок пришить, мать его. То вверх задирается, то по краям неровно. Одуреть можно.

— А погоны пришил?

— Да вроде.

— Да? А у меня не получается. Во, смотри, ноготь сломал. Раз пять пришивал, все без толку. Поможешь, Кость?

— Сейчас, Коль, справлюсь с подворотничком — помогу.

— Молодчик! А то я так до дембеля буду с ним долбиться.

Он успокоился и постепенно начал развлекать Костю своими байками.

Канитель с формой продолжалась до ужина, после которого старшина объявил о личном свободном времени. Колян подкатил было к Косте — в очередной раз пожаловаться на судьбу, но тот попросил отстать.

— Коль, я письмо буду писать.

— Че, сразу, в первый день письмо?

— И что в этом удивительного?

— Кому писать–то собираешься, предкам?

— Невесте.

— Невесте? Ну–ну, пиши. Будет она тебя два года ждать, раскатал губу. Мне, что ли, тоже написать домой? А ну его на фиг, не хочу. Пойду пошатаюсь, может, земляков из старослужащих где надыбаю.

Глава 4

Доронин с Чирковым, миновав КПП, направились к коммерческой палатке. Еще издали они увидели кучку молодых парней и стоящую на обочине «девятку». Двое, нагнувшись, что–то говорили в окошко. По мере приближения все отчетливее слышался мат. Поведение парней было, мягко говоря, вызывающим.

— Смотри, Сань, никак конкуренты?

— Или отморозки. Шпана весь поселок заполонила, откуда только берутся?

— Отсюда, из поселка, и берутся, но, по–моему, ведут они себя хамски.

Подойдя к палатке, друзья услышали:

— Тебе че, дура, не ясно? Гони бобы, сука ржавая. Или тебя для начала на каркалык посадить?

— Эй, ребята, — обратился к ним как можно дружелюбней Володя, — ну что это такое? Разве можно так хамить девушке? Чему вас в школе учили? Или вы, убогие, и в школу–то не ходили?

— Че-е? Ты че там вякнул, шакал облезлый? Один, самый крупный, подняв свою наголо обритую голову, пошел на офицеров.

— Че хочешь, петух? — настроен он был воинственно.

— Сань? Это он мне? — играючи спросил Доронина Чирков.

— Тебе, тебе, козлина! — отвечал бритоголовый.

— Напрасно, парень, ты так выражаешься. За слова отвечать надо.

— Перед тобой, что ли? — детина подошел вплотную, набычился. — Ну че, фуцены? Сами свалите? Или… — Парень не договорил, молниеносно сбитый с ног резким, почти без замаха ударом Володи.

Не обращая внимания на поверженного, Чирков двинулся на оставшихся троих, ошарашенных тем, как внезапно был выведен из строя их, судя по всему, предводитель.

— Ну что, братва? Кто на очереди? Ты, вафельник? — он обратился к стоящему возле окошка.

Парень явно насмотрелся видеобоевиков и с головой особо не дружил, раз решился дернуться на Чиркова. Володя, уклонясь от движения ноги, присел и врезал нападавшему кулаком в промежность. Тот издал глухой звук и медленно, вращая выпученными от боли глазами, завалился на бок. Двое оставшихся рванули в разные стороны. Потеряв, видимо, ориентацию, один из них бежал прямо на Доронина, которому было достаточно выставить руку, чтобы поймать бегущего на противоходе. В результате и третий оказался на земле. Володя обвел взглядом поле боя, удовлетворенно сказал:

— Чисто сработано. Тебя не задели, Сань?

— Смеешься?

Парни по одному начали подниматься. Володя подошел к ним:

— Слушайте и запоминайте, обмылки, если вы хоть раз еще здесь появитесь и не дай бог заденете девушку из палатки, я вам, недоумкам, сделаю плохо. Всем до единого. А сегодня, считайте, вам повезло. А ну слиняли отсюда. Мухой!

Те, сбиваясь в кучу, втиснулись в «девятку», и машина, с пробуксовкой, быстро скрылась в первом же переулке.

Из палатки доносился приглушенный звук плача. Володя нагнулся к окошку.

— Катюш? Что с тобой? Ну-у! Это ты зря, из–за каких–то балбесов так расстраиваться?