Грозовой щит - [14]

— Нет, у меня хорошее настроение. Если бы оно было плохое, я бы перерезал ему его чертово горло.

Тогда один из пиратов показал в сторону поселка.

— Во имя богов, это не Каллиадес? — воскликнул он. Секундос поднял руку, чтобы прикрыть глаза от ярких лучей солнца. Затем он увидел их. Каллиадес, Банокл и девушка шли прямо к ним. Волосы девушки были обрезаны. Старый моряк выругался.

— Еще на тридцать серебряных монет меньше, — вздохнул он.

— Что он несет? — спросил Молон, поднимаясь на ноги. Секундос засмеялся.

— Умный парень. Интересно посмотреть, что будет дальше.

Троих новичков сопровождала по дороге на берег толпа пиратов, но все они держались на расстоянии. Секундос ждал. Каллиадес подошел к костру и бросил отрезанную голову Арелоса на песок.

— У нас был поединок, — объяснил молодой воин.

— Так ты теперь наш новый капитан? — спросил старый моряк.

— Я не хочу быть капитаном, Секундос. Мне не подходит пиратство. Хоракос предложил тебя.

— Я уверен, что это великая честь, парень.

Он пристально посмотрел на микенца. У того была рана на щеке, из которой на тунику капала кровь.

— Тебе нужно наложить швы.

— Позже.

— И мы получим женщину обратно?

— Нет. Я оставлю ее себе. Вы получаете корабли, — он взглянул на Лохоса, который лежал на спине, пытаясь остановить кровь, шедшую из носа. — Что с ним случилось?

— Он напал на мой ботинок своим носом. Ты мужественный человек, Каллиадес. Я должен признать это. Что заставляет тебя думать, что я не прикажу людям разорвать тебя на кусочки и забрать женщину?

Молодой воин покачал головой.

— Тебе придется бросить мне вызов, Секундос. Закон моря. Ты хочешь вызвать меня на поединок?

Старый моряк засмеялся.

— Нет, парень. Ты можешь взять женщину. С обрезанными волосами она едва ли окупит даже средства, потраченные на ее еду.

— Чей это корабль? — спросил Каллиадес, показав на «Пенелопу».

— Одиссея.

— Рассказчик историй. Всегда хотел познакомиться с ним.

— Он рассказывает прекрасные байки, — согласился Секундос. — Но он не берет пассажиров бесплатно.

— Именно поэтому я ограбил Арелоса, после того как убил его, — сказал микенец, похлопав по тяжелому кошельку, висящему у него на поясе. — И теперь ты должен принять решение, друг мой. Ты хочешь, чтобы мы разошлись по-хорошему, или у тебя другие планы?

Секундос задумался. На самом деле у него не было выбора. Он был слишком стар, чтобы бросать вызов Каллиадесу. Затем ему пришла в голову мысль, что он слишком стар, чтобы принимать любой вызов. Он повернулся к ожидающим его решения пиратам.

— Вы, парни, хотите служить под моим началом или есть другой человек, чтобы возглавить команду?

— Мы будем служить тебе, Секундос, — ответил решительный Хоракос. — Какие будут приказания?

— Приготовьте корабли, — велел им старый пират. — Дует попутный ветер, и я чувствую запах добычи в море!

Моряки ответили радостным криком и направились в сторону своих кораблей. Секундос сделал знак Каллиадесу и отвел его в сторону.

— Я желаю тебе всего хорошего, парень, — сказал он, — но будь начеку с Одиссеем. Мне приходилось встречаться с такими людьми, но он — как тебе объяснить? — непредсказуем. Если он узнает, что вы микенцы, объявленные вне закона, то может просто рассмеяться и принять вас как родных или передать вас первому микенскому отряду, который встретится ему по дороге. У него противоречивый характер.

— Я запомню это, — пообещал ему Каллиадес.

— Тогда запомни еще кое-что: когда познакомишься с ним, то он напомнит тебе большую старую собаку, дружелюбную и очень добрую. Посмотри ему в глаза. Ты увидишь там волка.

Сны царя Итаки были беспокойные. Со дна моря его звал ребенок, но Одиссей не мог пошевелиться. Он понял, что привязан к мачте «Пенелопы». На борту корабля больше никого не было, и невидимые руки поднимали весла и опускали их в воду в превосходно слаженном ритме. «Я не могу дотянуться до тебя!», — кричал он потерявшемуся ребенку.

Одиссей проснулся и увидел светловолосого великана, присевшего рядом с ним.

— Ты должен кое-что увидеть, — сказал Леукон. Одиссей втянул воздух. Его сердце все еще сильно билось, а голова болела от избытка вина, выпитого накануне ночью. Встав на ноги, он протер глаза и взглянул вверх. Ветер был свежим и мягким, а небо — безмятежно голубым. Он посмотрел вдоль берега. Группа пиратов собралась вокруг большого костра. Одиссей прищурился.

— Он бросил голову рядом с огнем, — рассказывал Леукон. — Судя по цвету волос, это скорей всего голова Арелоса.

— Я думал, что Арелос был выше ростом, — пробормотал царь Итаки. Подошедший Биас, рассмеялся над его замечанием, но Леукон просто покачал головой.

— Трудно определить, это всего лишь голова, — заметил он. Одиссей вздохнул. Леукон кажду фразу понимал буквально. Бесполезно было тратить на него иронию. Когда с ними плавал Порфеус Свинья, он всегда делал Леукона объектом своих шуток. Мысли о мертвом Порфеусе только ухудшили настроение Одиссея. В каждой команде должен быть шутник, кто-то, чтобы поднимать дух людей в тяжелые времена или плохую погоду. Прогнав прочь мысли о Порфеусе, Одиссей повернулся к Леукону.

— Узнал еще кого-нибудь? — спросил он.