Грозовой август - [114]
— О да, да! — сказал Дзюн по-русски, согласно закивал головой и вызвал худощавого скуластого генерала Хонго, командующего армией, которая стояла в Мукдене.
Усироку Дзюн показался вначале человеком сговорчивым: он ни в чем не прекословил, тут же распорядился заготовить приказ о сдаче гарнизона. Но когда Державин разложил на столе план Мукдена и попросил показать, где размещены в городе воинские части, командующий фронтом ответил, что этого не знает, откинулся на спинку кресла и вроде бы задремал. Тогда Державин обратился к командующему армией Хонго. Но едва Хонго успел поставить крестики на квадрате мукденской цитадели и на промышленном квартале Тецуниси, как «дремавший» Усироку Дзюн так зыркнул на него полуоткрытым глазом, что оробевший генерал мгновенно потерял и память, и дар речи.
Командующий фронтом хитрил, медлил, на что-то надеялся. Он явно преуменьшал число войск и количество оружия, подлежащего сдаче, вынужден был признаться, что противозаконно распустил отряды охраны, всех бывших служащих железной дороги и телеграфной компании, а также выходцев из Кореи. Что касается солдат Маньчжоу-Го и Внутренней Монголии, то они, по его словам, сами разбежались без всякого приказа. Таким образом, число войск в городе, подлежащих сдаче в плен, уменьшилось почти вдвое.
Прежде чем подписать приказ о сдаче гарнизона, Дзюн неловко потер ладонью лысину, покрывшуюся капельками пота. Лицо у японского генерала было помятым, белки глаз отливали желтизной. Видимо, у него разыгралась печень.
Поставив свою подпись, Усироку Дзюн бросил на стол ручку. Русанов увидел на ней надпись: «До Урала».
— Ручка-то с претензией, — сказал Викентий Иванович.
— Это шутка нашей промышленности. — Усироку Дзюн изобразил на лице что-то похожее на улыбку и опустил глаза.
Притула расспросил у офицеров штаба, где расположены воинские части, связался по телефону с аэродромом, и десантники поехали на автомашинах в указанные места.
Бухарбаю достался центр. Там находились дворец бывшего императора, центральный банк и телеграф. Вторую роту автоматчиков направили в Новый город — занять железнодорожный вокзал, радиостанцию, банки и конторы иностранных фирм. Еще одна группа автоматчиков выехала в арсенал — крупнейший комбинат военной индустрии, охраняемый японским полком. Русанов со взводом Иволгина пошел разоружать дивизию, которая несла охрану штаба фронта.
Державин и Усироку Дзюн остались в кабинете вдвоем.
— Мы, кажется, поменярись с вами местами, господин генерар, — сказал Усироку Дзюн. — Когда-то этот маршар, — он кивнул на портрет восседавшего на коне Оямы, — обращарся с таким вот требованием к господину Куропаткин. Не так ри?
— Нет, не так, — медленно ответил Державин. — Вы поймите, сюда пришла совсем другая — новая Россия, которая не наследует ни царских долгов, ни царских обид. И гонит она вас отсюда не для того, чтобы занять ваше место. У нас иные цели.
— Вы хотите уйти отсюда? — удивился Усироку Дзюн.
Державин подтвердил сказанное и, раскурив трубку, продолжал:
— Мы знаем: у вас в Японии очень гордятся победой в девятьсот пятом году. Только напрасно гордятся. Не Россию вы тогда победили, а продажного Стесселя да бездарного Куропаткина — словом, всю прогнившую царскую камарилью. Таких побить не велика честь. Мы их в гражданскую пачками били. Вы знаете, кстати, что сказал Куропаткин, когда царь Николай направлял его в Маньчжурию? Он прямо признался царской особе в своей неполноценности. «Ваше величество! Я понимаю: только крайняя бедность в людях заставила вас остановить свой выбор на мне...» Так что гордиться вам нечем.
В кабинете было жарко. В раскрытые окна залетал ветерок, но дул он со стороны Гоби и не приносил прохлады. Державин выпил стакан прохладительного напитка, поглядел на японского генерала и, почувствовав, что тот его не понимает, перевел разговор на другое.
— Скажите откровенно, генерал, каковы были ваши планы в этой войне? Теперь это уже не секрет.
— По прану сорок пятый год предпорагар дать вам бой Чанчунь, Сыпингай, Мукден. Потом мы хотели пресредовать вас вдорь зерезной дороги до станции Карым-ская.
— Почему так близко? Ручка-то у вас называется «До Урала»?
Усироку Дзюн не ответил. Державин задал другой вопрос:
— А скажите откровенно, как вы расценили выход наших танков на Большой Хинган?
— Мы очень быри доворьны.
— Почему? — удивился Державин.
— Мы быри уверены, что Большой Хинган для танков непроходим.
— И посчитали нас глупцами?
— Нет, хитрецами, — улыбнулся Усироку Дзюн. — У Хингана можно стоять осень, зиму. Янки не доржны обижаться на вас — горы, трудно. Можно извинить.
— Вот как! Еще вопрос: вы ждали нашего выступления?
— Мы не думари, что вы пойдете в августе — в августе здесь всегда дожди. У вас быр невероятный темп наступрения. Я в первый день потеряр управрение войсками.
— Мы на это и рассчитывали.
— А скажите — теперь это тоже не секрет, — скорько у вас в Маньчжоу-ди-Го войск? Много? — Японский генерал хитро прищурил глаза.
— Мне трудно на это ответить: я не главнокомандующий. Но, думаю, миллиона полтора есть. А у вас? По нашим сведениям, миллион двести тысяч.
В повести рассказывается о стойкости и морально-психологической закалке советских воинов, временно находящихся за рубежом нашей Родины.Книга рассчитана на массового читателя.
В книге две повести — «На Забайкальском фронте» и «Жизнь продолжается». В центре первой повести — советские солдаты, с честью выдержавшие все испытания и оправдавшие высокое доверие Родины в боях с японскими милитаристами. Вторая повесть посвящена бывшему забайкальцу, совершившему бессмертный подвиг в боях на подступах к городу Ленина, — Г. П. Масловскому. В очерках военных лет автор рассказывает о воинах-забайкальцах, которые в годы Великой Отечественной войны стояли в готовности к отражению возможной агрессии милитаристской Японии, а в августе сорок пятого принимали участие в разгроме Квантунской армии. Для массового читателя.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».