Грозные годы - [109]

Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов!

Вскоре он оказался возле мельницы и заглянул в приоткрытую дверь.

Варица стояла у жернова, вся в мучной пыли, и засыпала в него пшеницу. Она показалась Рыжику еще более красивой и привлекательной. Сложив руки рупором, он крикнул:

— Привет, подруга по классу!

Девушка уронила мешок и испуганно воскликнула:

— Ой, товарищ Рыжик, неужели это вы? Что же вы меня так пугаете?

Рыжик весело засмеялся, с любовью глядя на подошедшую к нему мельничиху. Лицо ее разрумянилось от волнения, глаза часто моргали, как у перепуганного птенчика.

— Подруга по классу, это я, — сказал он. — Чего ты боишься меня, революционера?

— Что вы, товарищ Рыжик, — смущенно заворковала она, — вас я не боюсь, я боюсь четников.

— Ничего не бойся, милая моя, четники далеко.

Она впустила его внутрь и тихо закрыла за ним дверь, затем придвинула ему табуретку и предложила сесть.

— Нет у меня времени, голубка, — ответил он, — меня ждут большие дела.

— Какие дела, товарищ Рыжик?

— Известно какие, революционные. Сегодня нужно собрать всех жителей села Поворян и провести с ними политическую беседу.

— И совсем не посидите со мной? — с упреком посмотрела на него мельничиха.

Рыжик заглянул ей в глаза и покраснел, увидев, как они горят.

— Вообще-то, могу немножко побыть здесь, — сказал он, присаживаясь. — Успею еще свои дела сделать.

Она подошла к упавшему мешку, взялась за него и вдруг заговорила с обидой:

— Ой, товарищ Рыжик, как мне страшно! Днем-то еще как-нибудь, а вот ночью вокруг мельницы все что-то шуршит. Мне кажется, что это четники проклятые, и я просто с ума схожу от страха. Ну что я одна сделаю? А когда вы здесь, то мне совсем не страшно. И потом, вы так интересно рассказываете о революционной борьбе... Убьют меня как-нибудь ночью...

— Да что ты такое говоришь, красавица моя?!

— Боюсь я очень, товарищ Рыжик. Вы еще не знаете, какие они, эти четники. Придут, поиздеваются над бедной женщиной да и кинут в омут.

— Эх, милая моя, да я бы к тебе с удовольствием приходил, но не разрешают, — с тоской промолвил Рыжик и вздохнул. — Знаешь, как мне влетело от командира? Как начал он кричать: «Кто тебе разрешил в двенадцать часов ночи агитировать? Почему отсутствовал в расположении отряда?» Он думает, что мы тут всякими такими вещами занимаемся...

— Ой, несчастная я! — вздрогнула Варица и опять выпустила мешок из рук. — Да разве можно — командир, и вот так?!

— Клянусь, все точь-в-точь так и было!

— Бедные мы, женщины, вечно виноватые! Да разве вы ему не сказали, товарищ Рыжик, что мы с вами как раз ничем таким и не занимались?

— Да сказал, конечно, но разве ему докажешь?

— Ой, бедная я! Уж лучше бы согрешить! Будут теперь понапрасну корить...

Варица опустила глаза и покраснела до корней волос. Дрожащими пальцами она схватилась за мешок и опять начала его поднимать.

Увидев, что мешок для нее тяжел, Рыжик вскочил, чтобы помочь ей:

— Оставь, Варица, я сам!

— Нет, товарищ Рыжик, не надо ко мне приближаться, раз командир так о нас думает! — воскликнула она.

Но он все-таки взял мешок, сильно стукнул его об пол, чтобы зерно улеглось, и высыпал содержимое в жернов, а затем стал собирать с пола все, что просыпалось.

Варица принялась ему помогать.

— Никак не пойму, чего тут плохого, если между бойцом народной армии и женщиной установились теплые, дружеские отношения? Товарищи боятся глубоко вникнуть в сущность вопроса, как я ни бьюсь... — огорченно говорил он.

Поднимаясь с пола, Рыжик старательно стряхнул прилипшую к одежде пыль, потом взял свою винтовку и пошел к дверям.

— Пора, милая моя, уже надо идти, а ты не волнуйся и не бойся.

— Товарищ Рыжик, — произнесла она тоскливо, — так мне страшно одной в этих стенах! Если сможешь, возвращайся, пожалуйста, побыстрее.

Она открыла ему дверь и долго еще махала вслед.

— Счастливой дороги, товарищ Рыжик! Берегись четников и других злодеев! До свидания!

«Эх, какая красавица в такой глуши живет! — думал Рыжик, идя к ручью. — Жаль, пропадает девица».

Перебежав по бревну через ручей, он быстро пошел по тропинке, ведущей к лесу, и вскоре скрылся в густых зарослях орешника и боярышника.

Рыжик спешил в село Поворян. Перед его глазами то возникало лицо сердитого командира Половины, то появлялся поп Кирилл с седой бородой и крестом на груди. При воспоминании о Варице, о ее горящих глазах и влажных, сочных губах голова его наполнялась приятной одурью, счастливым дурманом.

— Я должен доказать им свою правоту! — твердо проговорил Рыжик.

Через некоторое время он оказался на лесном косогоре, откуда ясно была видна долина с поселком я речушкой. Он вздохнул полной грудью и уже хотел спускаться вниз, как неожиданно услышал шум и треск веток. Не успел Рыжик снять винтовку, как его со всех сторон окружили бородатые четники. Рыжик был поражен таким оборотом дела и сначала смачно выругался, а потом крикнул изо всех сил:

— Что, предатели народа, чего вам надо?

Четники вырвали из его рук винтовку и завопили почти все одновременно:

— Дождался, паршивый ублюдок! Сейчас ты увидишь, где раки зимуют! Сейчас ножичек покажем, не так закричишь! Пошли, партизанское отродье, кончилось твое время!