Гроздья миров - [4]

— А что есть разница?

— А как же! Я же не догмы тебе буду тарабанить, а, рассуждать вслух.

— Ладно, — Адамс зевнул, — рассуждай, коли охота.

— Что ж, вот тебе версия первая: господь садист, ему нравится, когда люди страдают. Ну, что скажешь?

— А ничего.

— Почему?

— Предполагаю, что ты и сам не веришь в то, что говоришь. К тому же, хочу выслушать другие версии.

— Да, пожалуйста! Господь настолько стар, что выжил из ума, уснул, растворился в хаосе вечности. Как хочешь это можешь обозвать, короче его нет, хотя он есть. Понимаешь, что я хочу сказать?

— Вполне, — жесткие фразы Клеманса почему-то очень задевали Адамса, он все больше погружался в мрачное состояние безнадеги, только усилием воли сдерживал себя. — Валяй дальше.

— Сколько угодно! Следующая версия: богу скучно, вот он нами и забавляется, играет, так сказать. Правда, похоже?

— На что?, — глухо отозвался Бенни.

— На все это, — Клеманс широко повел рукой перед собой. За лобовым стеклом грузовика уже явственно обозначались контуры заброшенной свалки. Из корявых холмов торчали тлеющие на углях времени остатки и отходы человеческого труда, прежде бывшие машинами, конструкциями, предметами быта, а ныне ставшие мусором.

— Не вижу связи, это ведь люди напакостили, а не господь.

— Как посмотреть, ведь мы его создания, что же он нас не воспитал, как следует?

— Может, ждет, когда мы сами…

— А может быть, — перебил Адамса Клеманс, — ему этого и не надо? Мне, например, нравиться версия, что господь и дьявол играют в бесконечную игру, в которой мы и все миры этой вселенной, всего лишь фишки. Как, Бен, на счет этого думаешь?

— Плохо думаю, — после длительной паузы отозвался Бенни.

— Почему же?

— Потому что, кроме ощущения, что ты неправ и веры в то, что есть высшая справедливость, мне возразить нечего.

— Вот молодец!, — обрадовано воскликнул Клеманс. — Я знал, что ты не глуп, а оказывается, ты еще и умен! Знаешь, — увлеченно принялся вещать он, — я действительно уверен, что бог и черт играют друг с другом, а какой при этом возникает вывод?!, — Клеманс сделал паузу, ожидая, что Адамс что-нибудь скажет, но Бенни молчал. — А тот, что в подобной игре оба игрока равнозначны! А посему выйти из этой игры мы не можем, зато можем выбрать, на чьей стороне играть!

— Я вижу, ты свой выбор уже сделал.

— Да, только не тот, который ты предполагаешь!

— Интересно, что же нового ты мог придумать?

— А все новое — это хорошо забытое старое. Это мы сейчас, став цивилизованными, разделили добро и зло, а в древности это было единым целым. А в дикой природе и сейчас так. Кто из морских хищников задумывается о моральном аспекте охоты?! То-то и оно, что, никто! Поэтому я просто живу ради себя и не мучаюсь по поводу справедливости или несправедливости окружающего мира.

— То есть эгоизм, возведенный в ранг религии?

— В ранг религии?, — Клеманс усмехнулся. — Это ты неплохо сказал. А что, у тебя есть альтернативные предложения?

— Рони, только не надо хитро и издевательски коситься на меня! Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю!

— Понимаю, Бен, конечно, понимаю. Ты говоришь о человечности, доброте, милосердии. Так?

— Так.

Фургон сильно тряхнуло, Адамс опять больно ударился затылком.

— Чёрт!, — воскликнул он, потирая ушибленное место.

— Вот видишь, чёрта вспомнил!

— Ну, вспомнил, а ухабы то здесь причём?

— А при том! Пока дорога была ровная, ты начал рассуждать об общечеловеческих ценностях, а как тряхнуло, так сразу ухватился за собственную голову!

— Чушь! Езжай, пожалуйста, помедленнее.

— И не подумаю, я…

Бенни неожиданно для самого себя молниеносным ударом левой руки вырубил Клеманса и тот на полу-фразе ткнулся лбом в руль. Грузовик запетлял было по дороге, но Адамс выключил зажигание. Положив ключи в карман, он вылез наружу, потер левый кулак, ушибленный об своего пленителя, не торопясь обогнул кабину и бесцеремонно сбросил Рони вниз. Обыскал его, вытащил пистолет, портмоне с кучей каких-то карточек, подцепил его рукой под локоть и оттащил на пару метров в сторону. Вернулся к машине и, отдуваясь, уселся на подножку. Клеманс застонал, зашевелился, сел, держась рукой за правую скулу, и вдруг неожиданно улыбнулся.

— Ну, и удар у тебя!

— Глупец, чего ты радуешься?

— Бен, это ты глупец, ты не понимаешь что делаешь!

— Почему не понимаю?, — Адамс поднял пистолет. — Я саданул тебя в челюсть, а теперь держу тебя на мушке. Знаешь, дорогой, Рони, ты мне так опостылел своими мировоззренческими версиями, что блевать хочется! К тому же ты, как я убедился, порядочная сволочь, поэтому не сомневайся, я с большим удовольствием нажму на спусковой крючок, если дернешься.

— Да?, — как-то задиристо переспросил Клеманс и неожиданно бодро и ловко вскочил на ноги. — А вот это мы сейчас посмотрим!

Он тут же прыгнул в сторону Адамса, видимо, надеясь придавить его своей тушей. Тренированное тело бывшего рафера среагировало мгновенно: раздался выстрел, Рони словно на бетонный столб наткнулся и безжизненной грудой осел вниз. Адамс встал и с удивлением вновь почувствовал, что не испытывает не только угрызения совести, но даже легкого сожаления по поводу случившегося.