«Гроза» в зените - [18]

А позднее, после одной мерзкой истории, Наоми стали избегать.

В общежитии института обитал вечный студент и редкий подонок по прозвищу Рашпиль. Как его звали на самом деле и сколько лет он учится, никто из мальков точно не знал, но о Рашпиле ходили мрачные легенды: дескать, служил он когда-то в спецподразделении, участвовал в спецоперации, там его контузило, после чего он слегка повредился в уме. Его бы лечить, сложилось общее мнение, однако Партия считала иначе и послала контуженного учиться на инженера. Толку от этого решения было мало, – Рашпиль лекции и практические занятия не посещал, но на любое студенческое застолье являлся одним из первых, быстро хмелел и начинал куражиться над молодняком. Ему давно бы пообломали рога ― хоть и спецназовец, против толпы не попрешь, ― но он имел статус местного авторитета и вовсю им пользовался. И вот как-то раз, во время очередной попойки, Рашпиль услышал о девушке Нэт. Может, он и раньше ее встречал в длинных коридорах общаги, но не обращал внимания: мало ли что за серая мышь пробежала, ― а тут услышал о том, какая недотрога поблизости живет, и загорелся. Поспорил со старшекурсниками на бутылку довоенного французского коньяку, что без проблем пустит девицу по кругу, и следующим же вечером развил бурную деятельность. Подговорил мальков: дескать, пора девушку Нэт проучить, хором ей вдуть, чтобы не зазнавалась. Накупил портвейна, зазвал шмар, толкущихся по вечерам у выхода из метро «Лесная» и на всё согласных, объяснил свой план и на некоторое время удалился. По плану один из мальков, соседей Наоми по этажу, должен был «давить на жалость», изображая страдающего именинника, который остался в свой самый торжественный день без девушки и теперь приятели его засмеют. Наоми могла бы отказать, как обычно, но не захотела, видимо, портить отношения с соседями, благо парень ни на что серьезное не претендовал и просил только посидеть. Девушка заглянула к соседу, убедилась, что всё чинно-мирно: мальчики-девочки, вино-закуска, никто ни жрет в три горла, матом не ругается – и зашла. Ей радостно выделили стул, наплескали в фужер портвейна, завязалась беседа. Казалось, Наоми расслабилась, даже щеки ее порозовели, и тут в комнату врывается Рашпиль. «Шмары пошли нах», ― говорит. И шмары, как одна, встают и, похихикивая, выходят. Рашпиль закрывает дверь на ключ и шагает к Наоми. И мальки тоже подобрались, перемигиваются похабно, готовятся. Но Наоми не испугалась. Или, по крайней мере, не показала, что боится. Не запричитала, не заметалась. Отставила фужер и с ленцой так говорит: «Мальчики, вам ничего не светит!» Рашпиль оскалился и хотел уже в пузо ей кулаком пробить, чтобы поняла, на каком свете живет. Наоми опередила его. Встала и как гаркнет: «Русише швайне! Шайзе! Ихь райсе дир ди айер аб!» Рашпиль аж отшатнулся. «Ты чё? ― говорит. ― Немка?» – «Ихь бин ин Берлин геборен, ― отвечает Наоми. ― На клар? Заз ду михь гуд ферштеен, стинкенд бок?!» Рашпиль посерел – так очевидцы и рассказывали: посерел. Плечи его опустились, и сам он сделался какой-то скособоченный. А потом вдруг схватился за голову, зарычал, замычал, выбил ударом ноги запертую дверь и убежал. Мальки сидели, притихшие и потрясенные, смотрели на Наоми круглыми глазами и не знали, что сказать. Девушка Нэт смерила их презрительным взглядом, сказала: «Спасибо за компанию» – и спокойно, с достоинством вышла.

Рашпиль после этого инцидента запропал – наверное, переселился в другой корпус, – а Наоми стали обходить далекой стороной, словно зону поражения.

Мэл же, вопреки общему настроению, узнав подробности инцидента, начал к Наоми приглядываться. Немка! Надо же! Из Берлина! В Ленинграде почти совсем не было германских немцев. После войны Германия прекратила свое существование, уцелевшие немцы разъехались по миру, но в Союз их за редчайшим исключением не пускали, да, говорят, и не стремились они особенно. А тут выясняется, что одна из сокурсниц – стопроцентная немка! Скворешникову хотелось узнать, кто они, эти немцы, развязавшие три мировые войны, что ими движет, что они представляют собой сегодня, когда планы на мировое господство похоронены навсегда под радиоактивными руинами. Любопытство снедало Мэла, но он никак не мог найти повода заговорить с Наоми ― резонно опасался, что нарвется на очередное «нет».

Случай представился сам собой. Сдавали сессию, и Наоми неожиданно завалила высшую математику. Мальки расходились, помахивая зачетками и весело переговариваясь, а девушка стояла в коридоре у окна, понурившись и обхватив плечи руками. Скворешникову показалось даже, что она плачет, но ее совсем некому было утешить. Он приблизился, встал рядом и сказал, что ее двойка ― это случайность, со всяким может произойти, дата пересдачи назначена, и со второго раза у нее обязательно получится. Он еще что-то лепетал в том же духе, но тут заметил, что Наоми смотрит на него и улыбается. Мэл растерялся, увидев, что девушка совсем не расстроена, понес уже сущую околесицу и неожиданно для самого себя пригласил ее наблюдать лунное затмение, которое должно было состояться прямо-таки ближайшей ночью. Покрытие ― почти девяносто процентов! Если опять облаками не затянет, будет что-то невероятное!