Гроза над Русью - [94]

Два отряда сшиблись на полном скаку и так же стремительно разлетелись в разные стороны, потеряв по десятку всадников. Воспользовавшись суматохой, неизвестный гонец успел проскочить к своим. Загнанный конь пал, едва всадник натянул поводья у подножия кургана. Тяжело повалившись на землю, воин пытался подняться, но не смог. Тургуды подхватили его под руки и потащили к вершине.

— Гадран-хан?! — изумленно поднял брови Урак. — А где твой тумен?!

— Пощади, о Милосердный! — завопил молодой военачальник, прочитав свой смертный приговор в расширенных глазах кагана.

— Где твои богатуры, Гадран-хан?

— Тумен окружен, его добивают урусы! Я едва спасся!

— Зачем? Зачем ты спасся?! Значит, ты тумен-тархан доблестного хазарского войска оставил своих братьев на произвол судьбы? Они ждали от тебя смелых решений, а ты бросил их в пасть смерти! Ты трус, предавший Хазарию и Аллаха! — Урак кричал все громче, и в этом крике прорывались нотки безысходности: он уже осознал, что победа упущена, а виновник — вот он, мальчишка и трус. — Эй, тургуды! Пена показалась на губах кагана — накажите его по обычаю!

Но тут взгляд Урака наткнулся на сморщенное лицо ишана Хаджи-Мамеда. Всего секунду смотрели они в глаза друг другу — казалось, звякнули, скрестившись, клинки. Первым отвел взгляд каган.

— Оставьте его... — остановил он тургудов — Но с этого дня Гадран-хан будет простым конюхом в моем тумене.

Тургуды отпустили обмякшего от страха мусульманского хана. Они были иудеями, и взаимоотношения кагана-беки с ишаном их мало трогали. Лишь один из исполинов дерзко и презрительно усмехнулся. Урак вспыхнул от гнева, но смолчал: он был не волен распоряжаться жизнью и смертью приближенных Шад-Хазара... Но этого человека мстительный каган приметил...

Опять раздался нарастающий гул тысяч копыт, удары мечей о щиты: руссы начали наступление одновременно со стороны Вышнеграда и с реки Лыбеди. Тумены во главе с Фаруз-Капад-эльтебером и Алмаз-ханом устремились им навстречу.

Ишан Хаджи-Мамед приблизился к Ураку, прошептал ему на ухо:

— Надо прорываться в свои степи. Смотри, печенеги гибнут в Нижнем городе, пытаясь прорваться на этот берег. А бунчуки беков, что наступают на нас с низины, принадлежат коназу Саванелду. Вон его знак — летящий кречет над двумя молниями!

Урак и сам понял, с кем имеет дело. Опытный военачальник, он видел, что войско его оказалось в западне, и разгром хазарских орд лишь дело времени.

«Есть еще тумен Харук-тархана, — размышлял Урак. — Пока не поздно, надо уходить!»

Властитель знал, что брошенные им здесь хазары, буртасы, аланы, готы, булгары и печенеги погибнут от русских мечей, в лучшем же случае попадут в плен. Но судьба этих нищих табунщиков и пахарей мало трогала его. Впрочем, как участь степных ханов.

«В Хазарии много кара-будунов и ханов вдосталь. Новое войско наберу. Ал-арсиев надо сохранить — они опора моего могущества», — подумал Урак и позвал Асмид-эльтебера:

— Сейчас мы пойдем на прорыв. Приготовься, мой тумен-тархан!

— Слушаю и повинуюсь! — поспешно ответил тот, забыв добавить обязательное «О Непобедимый».

Он был сообразительным, этот Асмид-эльтебер, и давно ждал именно этого приказа. Ал-арсии по его команде разом сорвались с места, жестоким ударом смяли левое крыло руссов, опрокинули сторонников воеводы Асмуда, спешивших на подмогу Свенельду, и устремились вниз через реку Лыбедь. Урак скакал, окруженный кольцом тургудов...

Тумены Фаруз-Капад-эльтебера и Алмаз-хана ринулись было следом, но замешкались — пешая дружина Владислава Волынского и конные гриди Свенельда сбили их порыв и погнали к кургану.

Фаруз-Капад понял, что предан и брошен вместе с тысячами воинов на позор поражения. Проклятия полетели вслед вероломному кагану. Но Урак был далеко и не услышал их.

Действуя решительно и жестоко, молодой полководец подавил панику и, взяв на себя руководство оставшимися туменами, не дал руссам разгромить их. Хазары встали в круг по двадцать воинов в глубину, закрылись щитами, выставили копья и решились умереть в бою. Теперь объединенные дружины Святослава уже превосходили их числом.

К страшному кругу отчаявшихся было кочевников спокойным аллюром приблизился всадник на огромном соловом коне. Остановился в нескольких шагах от,жал хазарских копий, и воины, к которым он стоял лицом, узнали его.

— Коназ Саванелд!..

Грозное имя волнами покатилось по рядам хазар. И решимость многих сразу поколебалась.

— Позовите своего тархана! Хочу мирно говорить с ним! — громко по-хазарски сказал воевода.

Фаруз-Капад-эльтебер уже скакал навстречу. Ряды кочевников расступились, и предводитель их встал перед русским военачальником.

— Почтение и привет тебе, доблестный коназ Саванелд! — приложив к груди руку и склонив голову, сказал хазарский хан.

— Здравие мужественному тархану Фарузу! — ответил Свенельд. — Если ты пришел звать меня на поединок, коназ, — громко, чтобы его слышали воины, воскликнул Фаруз-Капад, — то я готов к нему без всякого промедления!

— Поединок есть утеха нахвальщика, а не мужей власть предержащих, — ответил русский воевода. — Не биться нам, а думать надо о том, как меньше крови пролить. И без того ее много нынче пролито.