Гроза на Шпрее - [17]

— Вы хотите продать письма англичанам? — Вайс притворно зевнул.

— Зачем англичанам?.. Хотя, именно они больше всех заинтересованы… Думбрайт наверняка отвалит мне за них немалый куш.

Григорий наблюдал за Вайсом. Тот изо всех сил старался казаться равнодушным, но это ему плохо удавалось.

«Неважный из тебя актер бы вышел», — подумал Григорий и небрежно бросил:

— Бог с ними, с письмами. Сыграем еще партию. Расставляйте фигуры, а я приготовлю коктейль.

Григорий исчез за портьерой. Вайс продолжал сидеть в кресле у маленького столика. Но это был уже другой Вайс. Притворное равнодушие исчезло, длинные пальцы вцепились в подлокотники, лицо стало злым и настороженным. Сжавшись в комок и подавшись вперед, он внимательно прислушивался к звукам, доносившимся из соседней комнаты. Вот зазвенели бокалы, заработал миксер. Вайс быстро поднялся и, бесшумно ступая, подошел к письменному столу. Выдвинул ящик. Перед ним лежала крупномасштабная карта Италии, сложенная так, что вся ее северная часть оказалась на лицевой стороне. От сгиба до сгиба причудливыми очертаниями вытянулось озеро Комо, в нижнем углу, среди коричневых и зеленых пятен, Вайс заметил маленький крестик и рядом — надпись чернилами. Название какого-то населенного пункта было подчеркнуто. Впившись глазами в карту, с трудом разбирая набранные мелким шрифтом слова, Вайс прочел подчеркнутое: «Донго», потом надпись чернилами: «Вилла Донегана». Молнией промелькнула мысль — «"Донегана"! Да ведь это же вилла Кларетты Петаччи — любовницы Муссолини!»

Вайс торопливо задвинул ящик, вернулся на свое место у маленького столика, опустился в кресло. Пока он рассматривал карту, стараясь точно запомнить все обозначения, из-за портьеры за ним наблюдали веселые глаза Григория.

Когда появился Гончаренко с подносом, на котором стояли два бокала с розовым напитком, гость сидел в той же позе, что и пять минут назад.

— Попробуйте этот коктейль! Я уверен, вам понравится, — Григорий поставил поднос на столик.

Льдинка стукнулась о стекло — Вайс взял бокал. От него веяло прохладой, ладони, вспотевшие от только что пережитого волнения, приятно остывали на холодной, влажной поверхности.

— Вы уверены, что карта подлинная? Не из тех ли она фальшивок, в которых идет речь о пиратских кладах? — с иронией спросил Вайс. Ему как можно быстрее хотелось услышать, что карта действительно не вызывает сомнений. Взгляд скользнул по письменному столу: там, в ящике, сложенная в несколько раз, лежала карта — клочок хрупкого раскрашенного картона, обещающий независимость и богатство, — и тотчас глаза Вайса с нетерпением устремились на Григория.

— Совершенно уверен: я выручил из большой беды одного человека, короче говоря, спас от петли. Несчастный споткнулся на нынешней не такой уж ровной дорожке, и только благодаря моему вмешательству вышел из игры целым и невредимым, а не отправился на свидание к праотцам. Человек этот теперь стар, богат, и смертельно боится опять попасть в какую-нибудь авантюру. От него я и получил карту, конечно, не безвозмездно… Впрочем, хватит об этом, давайте лучше сыграем.

Вторая партия очень быстро закончилась победой Григория, он непрерывно атаковал, используя малейшее невнимание партнера. А невнимание того все возрастало.

— Сдаюсь… ваша взяла!

Пока Григорий наводил порядок на маленьком столике, Вайс, стоя у открытого окна, любовался огнями вечернего города. Красные, желтые, зеленые, они мигали, сливались в строчки, плавно окружали какой-либо рисунок или слова рекламы, каскадом взмывали в небо и, рассыпаясь тысячами брызг, отбрасывали тьму подальше вверх, освещая дома, улицы, площади. Иногда бег огней приостанавливался, они на миг гасли, словно набираясь сил, и снова кружились в фантастическом, нескончаемом хороводе.

«Огни большого города» — Вайсу вспомнилось название старого фильма. За этим океаном огня ему мерещилась иная жизнь, веселая и беззаботная, с ресторанами и дансингами, с длинноногими красавицами и услужливыми швейцарами. Та жизнь, о которой он всегда мечтал и которая всегда проходила мимо, подразнив его своим ослепительным блеском.

«И все это может стать доступным, моим, стоит только… Как это сказал Фред? Журавль в небе? Ну, Вайс, решай!»

Он поглядел на небо. Оно было глубоким, темным и все усыпано россыпями блестящих, мерцающих звездочек. Каждая из них, казалось, таинственно подмигивала ему, словно приглашала: «Решай! Дерзай!»

Вайс опустил веки и чуть слышно прошептал: «Помоги мне, господи».

Город только что проснулся. Григорий и Вайс шли по прохладным улицам в поисках такси.

— Вот и хорошо, что Нунке нас не торопит, — весело произнес Григорий. — Представляете, сколько музеев и картинных галерей мы успеем осмотреть? Собственно говоря, Рим сам по себе величайший музей, и я буду чувствовать себя ограбленным, если не увижу всего. Надеюсь, и вы тоже захотите использовать такую возможность? — обратился он к своему спутнику, и добавил: — мы же немцы, культурная нация.

— О, конечно, конечно, — промямлил Вайс, стараясь скрыть раздражение.

И Григорий вволю позабавился. На протяжении двух дней он таскал Вайса за собой, из одного конца города в другой: из галереи Ватикана в Капитолий, из Капитолия в Диоклетиановы термы, в отстроенном крыле которых разместился национальный музей, в музеи на вилле Джулия, Боргезе, Дориа-Памфили, и еще, и еще, и еще…