Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова - [15]

Конечно же, причину старый Бакланов надумал. Мы и то знаем, что вороные лошади более выносливые, чем белые. И юный хорунжий все правильно понял.

Вообще-то взаимоотношения отца и сына Баклановых весьма интересны. Взяв юного Бакланова на службу, любой командир, в зависимости от обстоятельств, мог сделать крупное приобретение или приобрести вечную головную боль. Все зависело от того, как он собирался использовать это взрывоопасное, неуправляемое создание. Назначьте его командиром разведчиков, давайте самые опасные поручения и не ограничивайте в средствах, и вы получите прекрасного подчиненного и прекрасные результаты его деятельности. А в строю, в одном ряду со всеми, при жестком распорядке ему будет просто скучно, и он начнет «дурить». Но часто ли мы встретим примеры, когда родной отец посылает сына на рискованнейшие предприятия? Ситуация была заведомо тупиковой.

Когда родители бьют своих детей? Бывает, конечно, что бьют методично, сделав порку непременным атрибутом воспитания. Но перед нами офицер-отец дважды бьет ногайкой офицера-сына, бьет после смертельной опасности и по надуманному поводу. Причем в детстве он его вряд ли методично порол — времени из-за службы не было, а бабке и матери этот мальчишка не дался бы. И мы видим, отец бьет сына от чувства бессилия и страха. Не знает, что ожидать от неуправляемого юнца, и боится, что тот по глупости, по неразумению, погибнет. Сын-то единственный… И когда под Шумлой юный Бакланов прорвался сквозь турецкую цепь и поскакал вокруг турецких резервов, а затем (сквозь боевые порядки противника) стал возвращаться к своим, старый Бакланов наверняка увидел дурость, наглость и вызов, а не то, что лошадь понесла… И после, как ни поощрялась властями совместная служба родственников, старый Бакланов больше на службу в один полк с великовозрастным сыном не пойдет. Поймет, что наблюдать за сынком во время военных действий — ни нервы, ни сердце не выдержат.

И юный Бакланов перестал «чудесить» не потому, что пожалел свою спину или престарелого родителя или же оного родителя убоялся, а потому что корпусной командир, генерал Рот, лично благодарил его за подвиг, и ему, юному Бакланову, не надо было теперь ни себе, ни другим ничего доказывать. Он самоутвердился.

От Камчика русские войска двинулись за Балканы, перешли главный Балканский хребет и 10 июля стали спускаться в долину, перенося военные действия в самое сердце турецких владений.

Начальник штаба армии граф Толь писал на Дон атаману Кутейникову, что донские казаки дерутся прекрасно, особенно хвалил полки Бакланова, Ежова, Борисова, Ильина и Чернушкина.

На пути нашего авангарда по правую сторону речки Инжакиой стояли 7 тысяч сераскера Абдурахмана-паши. Но авангард это не смутило. 4-я уланская дивизия и два донских полка, Ежова и Бакланова, атаковали. Турки побежали. Уланы свернули к показавшемуся морскому берегу (лошади мореные, и надо было русский флот разглядеть), а казаки гнали бегущих 10 верст, захватили 7 знамен и 400 пленных. 11 июля с боем прошли Мисемврию и Ахиоль. 12 июля полк Бакланова выступил на рекогносцировку к Бургасу. В городе, знали казаки, большие запасы, сам город большой.

Навстречу казакам вышли из Бургаса 700 турецких кавалеристов. Старый Бакланов, Петр Дмитриевич, не сомневаясь, бросил своих казаков в бой. Опрокинули турок, ворвались на плечах бегущих в город, взяли, захватили орудия. Под юным Баклановым в этом бою убили лошадь, и он последним вошел в сдавшуюся крепость. Вскоре подошли гусары. Спор вспыхнул, кто взял город. Отец, не уступая, направил рапорт по команде и своего добился. Наградил его Государь за лихое взятие Бургоса орденом «Святого Георгия» 4-й степени.

Гусары, участвовавшие в той компании, кстати сказать, не понравились и прапорщику Торнау, которого мы здесь часто упоминаем. Они показались юному немчику «отуманенными чадом разгульной жизни». Бросились в глаза их «необузданное нахальство, готовность заводить ссоры, стреляться за ничто и безумная трата денег, чтобы показать преимущество над пехотными».

Бегущие турки оставили генералу Роту 10 орудий (кроме найденных в крепостях), 11 знамен и до 3000 пленных, убитыми же потеряли 1500.

Но и сами победители из-за пялящего зноя, плохой воды и пристрастия к неспелым фруктам теряли сотни и тысячи заболевшими. Особенно много гибло молодых рекрут, прибывших с дальнего севера в совершенно непривычный для них южный климат. К августу в строю оставалось тысяч 25, не более.

Торнау вспоминал, что чума, от которой до того времени успели уберечь главные силы армии, охватила Болгарию, Молдавию, Большую Валахию. Курьеров, проскакавших через эти земли, и их бумаги окуривали хлором. Почтовые станции опустели, ямщики, пережившие заразу, прятались в лесах, их лошади паслись без надзора около воды. Встречались маркитантские телеги, переполненные товаром, вином и съестными припасами. Около них лежали мертвые лошади и тела хозяев, умерших от чумы. Никому и в голову не приходило присвоить осиротевшее добро. Проходящим войскам было приказано сжигать все, что будет найдено на дороге: повозки, платье, товар.