Гроши счастья - [51]

- Мне?! - переспросила Анна, которая честно пыталась вникнуть в историю древней рукописи, вызвавшей у нее исследовательский интерес, и вдруг оказалась обескуражена окончанием фразы магистра. - Но я ничего не знаю об этом!

- В этом и заключается сложность, Анна,- улыбнулся Магистр,- но я уверен, что Вы сможете помочь нам отыскать рукопись. И тогда Вы вернетесь домой,- он твердо посмотрел на нее. - Помимо этого, предполагается, что к манускрипту существует некий ключ, с помощью которого его можно “активировать”. Мы не знаем точно, в какой он форме, но думаем, что это заклинание или кодовая фраза, после произнесения которой манускрипт открывает свою истинную силу.

У Анны упало сердце. “А если я не найду вашу замечательную рукопись?!”- хотелось спросить ей, но этого вопроса она задавать не стала. Слишком величественно выглядел ее собеседник, слишком величественными казались его манеры, чтобы она стала проявлять свою слабость перед ним. Для того чтобы прибавить веса своим словам, она сделала паузу в разговоре, делая вид, что раздумывает над его словами и отпила глоток вина из бокала, стоящего на столе перед ней.

- Какую помощь Вы готовы оказать мне в поисках документа?

Магистр чуть улыбнулся, как опытный интриган, понимающий уловки собеседника.

- Помощь Вам хотят оказать самые знающие люди нашего города. Сейчас Вы отправитесь на совет Старейшин. Обдумайте то, что я Вам сказал и, может быть, Вы поймете, какая именно помощь Вам нужна. Я, со своей стороны, в любом случае к Вашем услугам,- Вальграф слегка склонил голову, плавно и элегантно поднялся с кресла, давая понять, что аудиенция окончена.

Анна не торопилась подняться. Она отпила еще глоток вина, потом медленно встала и сказав “Благодарю Вас”, медленно выплыла из кабинета.

Она находилась в глубокой задумчивости и вздрогнула, не заметив сначала, что за дверью ее уже ждал человек, который встретил их с Грохом у входа в Сейт. Он кивнул Анне и поманил ее рукой за собой, они пошли по длинным коридорам, украшенным множеством картин и непонятных изображений. Гобелены и карты странных мест висели по обе стороны от нее; Анна только и успевала, что смотреть по сторонам и пытаться запомнить все увиденное.

Провожатый довел Анну до двери, находившейся в противоположной стороне от входа, поклонился и встал около нее, слегка приоткрыв. Анна потянула на себя тяжелую на вид дубовую створку, которая с невиданной легкостью подалась ей навстречу и распахнулась без малейшего признака скрипа. Анна вошла в зал.

Стоявшие в зале кресла были пусты и только в дальней части помещения, за столом, покрытым темно-синим сукном, сидело несколько человек очень благообразного вида. Пять длиннобородых стариков и очень строгая на вид средних лет женщина, напомнившая Анне ее преподавательницу биологии в школе. У той на лице, казалось, навечно запечатлелось строгое и недовольное выражение, поэтому каждый, к кому она обращалась, чувствовал себя провинившимся. Ей никто никогда не прекословил; Анна представляла ее как вечно недовольного и злого человека, который только и ищет к чему придраться. Каково же было ее удивление, когда на последнем звонке учительница плакала вместе с остальными преподавателями и после окончания школы, когда Анна заходила проведывать учителей, та всегда была с ней очень ласкова и называла Аннушкой, звала пить чай в кабинет и вообще оказалась очень милой и доброй. На Анну это произвело впечатление, сохранившееся на всю жизнь.

Когда Анна вошла, дверь за ней закрылась. Лица сидящих за столом повернулись к вошедшей.

- Мы приветствуем тебя, Анна, на совете Старших города Сейта и всего нашего государства. Мы позвали тебя сюда для того, чтобы помочь тебе понять, зачем ты здесь, а также выяснить для себя некоторые детали, - сказал один из сидящих, по виду самый старый из всех присутствующих и указал ей рукой на деревянную кафедру, стоящую сбоку от стола.

- Добрый день, - пролепетала Анна. Ей и так хватило бы волнений, вызванных важностью происходящего, но еще и говорить, стоя за кафедрой! Это было слишком!

На ватных подгибающихся ногах она подошла к проклятой тумбочке и встала, крепко держась за ее дубовые боковины. Она надеялась, что присутствующим не слышно, как от страха у нее стучат зубы. Дело в том, что Аня ужасно боялась выступлений перед публикой.

Занимаясь всю жизнь научной работой, в какой-то момент её библиотечной карьеры она получила предложение читать некоторые курсы студентам историко-архивного института. Конечно, ей было страшно, но поддавшись уговорам своих знакомых, утверждавших, что с этим справится любой ребенок, а прибавка к зарплате будет существенной, она согласилась попробовать. Перед дверью аудитории, в которой ей предстояло прочесть свою первую лекцию, она простояла не меньше десяти минут, не решаясь открыть дверь. Она протягивала негнущиеся пальцы к дверной ручке и убирала их, не в силах заставить себя войти. Из состояния транса ее вывел опаздывающий на её (!) лекцию студент, почтительно открывший перед ней дверь. Как во сне дойдя до преподавательской кафедры, она встала за ней, и, крепко вцепившись руками в волшебные бумажки с текстом лекции, принялась читать вслух написанные сверху свои фамилию, имя, отчество и название дисциплины. Уже потом она вспомнила советский анекдот про Брежнева, который выступая на открытии Олимпиады, начал читать по бумажке речь: “О, о, о…”, пока референт не шепнул ему на ухо: “Леонид Ильич, это олимпийские кольца. Текст ниже”.