Громобой - [5]

Внезапно что-то ударило по автомобилю с такой силой, что Алекс вскрикнул. Мощный удар швырнул его с водительского сиденья назад. Крыша выгнулась, и три огромных железных пальца, смяв тонкую стальную оболочку машины, словно ложка яичную скорлупу, пробили кузов. Внутрь хлынули солнечный свет и клубы пыли. Один из ухватов задел голову Алекса. Еще чуть-чуть — и он раскроил бы ему череп. Алекс ахнул, ощутив, как по лбу и ресницам тонкой струйкой потекла кровь, и попытался привстать, но его вновь отбросило назад — машину рывком оторвало от земли.

Алекс ничего не видел и не мог пошевелиться. Живот скрутило, и свет поплыл перед глазами, когда машина, скрежеща, стала описывать в воздухе дугу. Машину поднял кран. И сейчас он нес ее под пресс. С ним внутри.

Алекс хотел приподняться, чтобы выбраться через окно. Но клешни крана успели сплющить крышу, зажав его левую ногу, может, даже сломав ее, Алекс ничего не чувствовал. Ему удалось дотянуться до заднего окна и ударить по нему, но стекло не поддалось. Даже если рабочие в этот момент видели машину, им бы ни за что не разглядеть того, что творилось внутри.

Недолгий полет над двором автомобильного кладбища окончился сокрушительным ударом, когда кран разжал свою хватку и машина рухнула на платформы пресса. Алекс пытался побороть тошноту и отчаяние и найти путь к спасению. Он помнил, во что пару минут назад превратился автомобиль под прессом. Еще мгновение, и оператор отправит BMW в похожий на открытый гроб приемный желоб утилизатора. Lefort Shear — неторопливая гидравлическая гильотина. После нажатия кнопки платформы — крылья под давлением 250 тонн каждое сомкнутся, и автомобиль с Алексом внутри спрессует до неузнаваемости. Потом куски раздавленного металла — и человеческой плоти разрубит на части. Никто никогда не узнает о том, что случилось.

Собрав все силы, Алекс попытался высвободиться. Но исковерканная крыша не давала этого сделать. Левая нога и часть спины были зажаты. Вдруг мир вокруг опрокинулся, и Алекс ощутил, как проваливается во мрак — это поднялись платформы. BMW завалился на бок и, пролетев несколько метров, упал на дно желоба. Алекс всем телом ощутил, как вокруг него корежится кузов. Заднее стекло лопнуло, на голову градом посыпались осколки, а гарь и пыль ударили в нос и глаза. Свет вокруг почти померк. В заднее окно виднелся лишь поршень, который должен будет вытолкнуть то, что останется от BMW, через отверстие с противоположной стороны.

Двигатель утилизатора изменил тон, приготовившись к финальному акту. Вздрогнули металлические крылья. Через несколько секунд они сомкнутся, и автомобиль сложится, как картонная коробка.

Алекс рванул ногу изо всех сил. Неожиданно ее удалось высвободить. На то, чтобы понять, как это получилось, ушла, наверно, секунда — одна драгоценная секунда. Когда машина упала в желоб, она приземлилась на бок, и крыша снова выгнулась — достаточно для того, чтобы освободить ногу. Рукой он попытался нащупать дверцу и открыть ее, но, конечно, это было невозможно — Двери слишком сильно деформировались. Их ни за что не открыть. Заднее стекло! Ведь оно разбито! Можно вылезти через окно, если только не мешкать.

Крылья пришли в движение, и BMW заскрежетал под их неумолимым напором. Разлетелись вдребезги оставшиеся стекла. Гулко лопнул один из мостов машины. Надвигалась тьма. Алекс вцепился руками в то, что осталось от заднего сиденья. Перед собой он видел единственный треугольник света, который с каждым мгновением становился все меньше и меньше. Оттолкнувшись ногой от рычага коробки передач, Алекс изо всех сил подался вперед. Теперь он физически мог ощутить натиск надвигавшихся на него стен. Машина за спиной больше не была прежней машиной, став кулаком какого-то уродливого монстра, собравшегося раздавить никчемное насекомое — его.

Алексу удалось протиснуть через треугольник плечи, но ноги все еще оставались внутри. Зацепись они за что-нибудь — его разорвет надвое. Громко вскрикнув, Алекс резко подтянул колени к груди, освободив ноги сначала наполовину и потом целиком. И все же в последний момент сжимающийся треугольник стащил с него ботинок. Алексу показалось, что он слышит звук раздавливаемой кожи, хоть это и было невозможно. Ухватившись за черный промасленный край наблюдательной площадки на другой стороне пресса, Алекс вскарабкался на нее.

С трудом поднявшись на ноги, он обнаружил, что оказался лицом к лицу с оператором пресса. Рабочий в кабине был настолько толст, что с трудом помещался внутри: его пузо упиралось в стекло, а плечи — в углы кабины. Разинув от удивления рот, на нижней губе которого повисла прилипшая сигарета, толстяк вытаращился на Алекса. К этому времени школьная форма Алекса превратилась в лохмотья. Одного из рукавов не было вовсе, а голая рука в пятнах крови и масла висела как плеть. Пока толстяк «переварил» увиденное, опомнился и остановил пресс, Алекс исчез из виду.

Соскользнув по стенке пресса вниз, Алекс спрыгнул на землю, приземлившись на обутую ногу. Он помнил о валяющихся повсюду острых кусках железа. Будь он неосторожен — пропорол бы себе ступню. Держась за стену, чтобы сохранять равновесие, то и дело прыгая на одной ноге, Алекс стал осторожно пробираться к велосипеду, который стоял там, где он его оставил. Позади раздался крик — толстяк поднял тревогу. В этот момент дорогу Алексу перегородил мужчина — водитель с похорон. Его искривленное враждебной гримасой лицо было необычайно безобразно: сальные волосы, водянистые глаза, бледная, безжизненная кожа.