Громила - [68]

Похоже, что моё душевное равновесие никак не отразилось на телесном. Я проплыла очень много, от усталости не держали ноги и немного кружилась голова. Выбираясь из воды, я слишком далеко отклонилась назад, и ноги соскользнули с мокрой стальной перекладины.

Я упала обратно в бассейн, но так и не почувствовала, как моё тело вошло в воду.

Потому что, падая, ударилась головой о бетонную кромку и потеряла сознание. И в эту секунду всё, что переполняло меня: счастье, скорбь, покой и гнев — умолкло и угасло во мраке.

БРЮСТЕР

62) Поединок

(I)

Я не выбирал свой дар.

Я ничего не могу поделать с тем,

Кто я и почему краду у других их боль.

Лучшее, что я могу — это перенаправить её

На себя, прежде чем они сделают это сами.

Это — моя тайная цель,

Но исповедь перед Бронте

Обжигает меня, словно кислотный дождь,

И я задыхаюсь и тону

В этом потопе, когда

Она уходит.

И в это мгновение

Я остаюсь лицом к лицу с правдой,

Горящей в её глазах — её даром мне.

«Ты принёс нам новый свет,

Но этот свет — ложный».

Неужели тьма лучше,

Чем ложь, идущая от сердца?

Страшная пропасть

Рассекает мою душу —

Пропасть между тем, чего я хотел,

И тем, что получилось.

Гнев закипает во мне,

Мой собственный гнев, не чужой,

При виде неприкрытой страшной правды:

Мой способ исцеления

Приносит лишь горе.

Я побежден.

Меня нет.

Бронте уходит,

Хлопает дверь, привлекая

Внимание Теннисона.

Он спускается, заходит ко мне,

И видит то, что только что видела она.

Он видит мои израненные спину, грудь и руки.

«Надень рубашку!» — И он бросает её мне.

«Прости, — отвечаю, — я знаю, что выгляжу ужасно».

«Да нет, — говорит он, — просто ты замёрзнешь».

И я надеваю рубашку.

«Спасибо».

Я должен признать:

С нашей первой встречи

Теннисон сильно изменился

К лучшему и в то же время к худшему.

Он стал добрей и благородней, чем был,

Но он пристрастился к болеутоляющему,

И мы оба знаем: это лекарство — я.

«Она теперь ненавидит меня», — говорю я.

«Это пройдёт», — отвечает он.

«Я пойду за ней…»

«Нет!» — кричит он,

И в его глазах

Светится бездонное

И безграничное отчаянье —

Ясный признак наркотической зависимости.

Он отводит взгляд, пряча свой стыд,

Но мне стыднее, чем ему,

Потому что он стал таким из-за меня.

Я — не то, что ему нужно.

Не то, что нужно всем им.

«Ну что —

Ты останешься?»

Он спрашивает о большем,

Чем сегодняшний вечер или завтрашний день,

Или следующая неделя, следующий месяц.

«А стоит ли?»

Он снова отводит взгляд.

«Да… — молвит он и добавляет:

— Не знаю, я ли это сейчас говорю с тобой».

Я киваю, понимание достигнуто.

«Я пойду найду Бронте

И исправлю всё».

Или наоборот,

Окончательно испорчу.

(II)

Наедине со своими мыслями

Я рассекаю холодную ночь,

Полную воспоминаний…

Когда мне было пять лет,

Я провёл неделю в больнице

С тремя сломанными рёбрами и внутренними кровотечениями,

Потому что нашу собаку переехала машина,

Маме пришлось солгать, что это меня сбили,

И пока я лежал в больнице, она рассказала мне сказку

О величайшем в мире воине,

Что мог в одиночку победить целую армию.

И боги испугались его силы,

И срастили его руку с алмазным мечом,

И сделали так, что каждый нанесённый им удар

Возвращался к нему самому.

И так было до тех пор, пока он не понял,

Что единственный способ победить —

Это перестать бороться.

Когда я вернулся из больницы,

Мы отдали собаку в хорошую семью,

И с тех пор у нас не было домашних любимцев.

Куда могла бы отправиться Бронте,

Чтобы побыть наедине с собой?

Лишь в одно место…

Мне восемь, у моей учительницы — пневмония,

Но она так и не узнала об этом.

Я горел в лихорадке и видел в бреду:

Мои пальцы — сверкающие алмазные кинжалы,

И каждому хочется забрать их себе.

Как только лихорадка ушла,

Мы с мамой серьёзно поговорили по душам.

«Оберегай своё сердце, — сказала она,

— Это — твой алмазный меч».

Вот я у бассейна.

Там что-то в воде,

Неподвижное…

Мне десять, и сегодня хоронили мою мать.

Дядя Хойт стоял рядом со мной и Коди,

Положив руку на моё плечо.

Он твердил, что всё образуется,

Что он всегда будет заботиться о нас,

Он защитит нас,

Защитит меня,

И я любил его за это.

Месяцем позже я едва не умер

От почечной инфекции, что началась у дяди

И быстро перешла ко мне.

Вот так он и понял, на что я способен,

Вот так его пьянство стало нашей бедой,

Потому что чувство вины пожирало дядю,

И он ненавидел за это меня.

Там, в бассейне — Бронте,

В холодной воде, лицом вниз.

Мой крик не остановить.

(III)

Сколько прошло времени?

Подходя к бассейну, я слышал всплеск.

Слышал? Или почудилось?

Может, ещё не поздно.

Я ложусь на край бассейна,

Но она слишком далеко.

«Помогите! Кто-нибудь, помогите!»

Но кругом никого, я один.

И я не умею плавать.

Загоняю страх подальше

И прыгаю в убийственную воду.

Бью ногами, колочу руками,

Голова вверх-вниз, вверх-вниз,

Я давлюсь и плюю в лицо гравитации.

Сбрасываю ботинки,

И неведомо как держусь на воде —

На одной только силе воли.

Я всё ближе,

Я уже совсем рядом,

Но никак не дотянусь.

Моя голова над водой,

Но что-то ужасно не так.

Почему в груди такая тяжесть?

Почему я не в силах вздохнуть?

Я же плыву! Так почему я не могу дышать?

И вдруг я понимаю!

«Забери, забери,

Забери это себе, парень.

Таково твоё предназначение.

Забери это себе!»

63) Мембрана

Тебя уже поздно вытаскивать из воды, но ещё я могу поспорить с судьбой,