Громила - [28]

Отчего его друзья ржут над ним, а не надо мной, и сам Оззи ржёт, мол, это так смешно, что я заслуживаю получить равиоли первым, и вручает мне затем свою тарелку с раскисшими, слизнеподобными кусочками теста, и я озадачен до такой степени, что допускаю мысль о его искренности, ведь я не знаю правил игры,

В то время как он кладёт палец на мой поднос — исподтишка, так что сонноглазая повариха ничего не замечает, и нажимает, опрокидывая весь поднос, превращая равиоли в клейкую шрапнель, которая разлетается и заляпывает всё вокруг, в том числе и эксклюзивные наряды нескольких онемевших учеников,

Которые слышат, как Оззи называет меня неуклюжей ошибкой природы, и верят ему, и вся столовая взирает на меня так, будто это действительно моя вина, и я знаю, что это поражение, потому что как бы я ни хотел бросить всю мою ярость ему в морду, как бы ни желал поиграть в футбол его безволосой башкой — я не могу; и разве не стали бы они все — отсюда и до самых краёв их жалкой вселенной — ржать, как кони, узнав, что парень — кандидат на электрический стул — не может даже пальцем никого тронуть, не может причинить боль, даже если она заслужена.

Униженный и забрызганный томатным соусом, я готов сбежать куда подальше, но тут из ниоткуда, словно грозный мститель, выныривает Теннисон, расталкивает нас плечами и спрашивает:

«Ты чем-то недоволен, Оззи?»

В то время как сонноглазая повариха по ту сторону прилавка с жаровнями, ни о чём не подозревая, протягивает Оззи тарелку с равиоли, которую Теннисон выхватывает из-под его носа и отдаёт мне, спрашивая Оззи, нет ли у того каких возражений, потому как если есть, то пусть он напишет их в трёх экземплярах и засунет написанное в три отверстия своего тела,

На что Оззи не находится с ответом, поскольку он всё ещё пытается понять, какие три отверстия имеет Теннисон в виду, если Оззи вообще знает такое сложное слово, как «отверстие»; и хотя я не желаю, чтобы Теннисон вёл мою битву вместо меня, я ничего не могу поделать — я улыбаюсь, потому что, наконец, осознаю, что значит иметь друга, и, наверно, это стоит всей той боли, которую мне придётся вынести.

28) Спортивное

Грудь, брюшной пресс, бёдра, плечи, руки, икры;

Теннисон в спортивном зале не даёт мне спуску:

«Штанга, приятель, — это вещь; аппараты — для девчонок!»

Всего-то полчаса — и уже ноют мышцы, о существовании которых я раньше не догадывался.

Бицепсы, трицепсы, дельтоиды, пекторали;

Теннисон взял надо мною шефство:

«Тебе нужно нарастить мускулы против таких, как Оззи!»

Мускулы — это неплохая штука, Бронте, наверно, оценит их тоже.

Сгибания, разгибания, выпады, растяжки;

Теннисон — тренер из преисподней:

«Полегче захотел? Иди, собирай цветочки!»

А завтра, говорит он, будет ещё больней.

Лёгкий вес/много жимов, тяжёлый вес/меньше жимов;

Мышцы горят, но я привыкну, лишь бы только меня не стошнило.

«Воображаешь, это тяжело? Посмотрим, что ты запоёшь в следующий раз!»

Теннисон хохочет: намерен таки сделать из меня настоящего громилу.

Поднять сердечный ритм, глотнуть воды, пропотеть;

Спортивные упражнения — это здоровье.

«Классно поработали! А у меня даже ничего не болит!»

Ещё бы. Потому что у меня болит за двоих.

29) Тайное

Лакросс,

Футбола рассерженный брат,

Регби заброшенный пасынок.

Ни команды поддержки, ни музыки, ни поп-корна,

Играется на тренировочном поле,

Хочешь сидеть — приноси стул с собой.

Бронте машет,

Она застолбила мне место.

«Рапторы» против «Буйволов»,

Динозавры против тяглового скота,

Я никогда не видел этой игры прежде.

Теннисон

На острие атаки.

Он очень хорош, но не великолепен,

Он быстр, но не из самых стремительных,

И восполняет недостаток скорости за счёт тупо-упрямой агрессии.

«Он жаждет получить «лучшего игрока» — говорит Бронте, —

Но до этого никогда не доходит».

Точный

Пас Теннисону,

Он устремляется к воротам,

Неся мяч в сетке своей клюшки,

Бросок — но он промахивается на какие-то дюймы.

Буйволы прорывают оборону «Рапторов»;

Гол.

Разочарование.

Чувствую досаду Теннисона

И понимаю, что Бронте права:

Он станет капитаном команды, но никогда — звездой,

Разве что есть у него в запасе приём, способный сделать его непобедимым.

Слежу за игрой,

Сердце заходится,

И вдруг понимаю, почему:

У Теннисона есть тайное оружие,

Которое может сделать его звездой этого матча.

Интересно, что как он среагирует, когда поймёт, что происходит?

Я краду

Взрывом отзывающееся в его плече

Столкновение яростных клюшек.

Несу свою боль в молчании,

Боясь, что Бронте заметит;

Ссадины на колене

Не видно под моими джинсами;

Я мог бы уйти, но решаю остаться,

Чтобы втайне принимать на себя удары,

Потому что если Теннисон взял надо мной шефство,

То я имею полное право тоже взять его под свою опеку.

Конец игры,

«Рапторы» победили!

Теннисон забил три гола,

При этом даже не сильно вспотев.

Момент ликования, и я целую Бронте.

Надеюсь, она не заметит, что под курткой я весь взмок от пота.

И что будет,

Когда я приду домой,

И дядя Хойт увидит меня,

Заметит все эти свежие синяки,

И поймёт, что я воровал —

У других, не у нашей семьи?

Меня знобит

При мысли о том,

Что он узнает о моей тайной жизни.

Я мог бы сказать себе, что это ничего,

Что хуже, чем он уже сделал, он сделать не сможет,