Гроб своими руками - [20]

Сегодня природа обнажает у человека эти корни, а завтра может низвести его до заурядности. Природа поступает, как заблагорассудится, так что гению лучше не замечать, как наступил его час, не подозревать за собой ничего прекрасного, высшего, а тем более, не претендовать на большее, жить с таким тупым выражением лица, будто в его жизни решительно ни хрена замечательного не происходит, кроме того, что он "жрет, да спит, да гадит". Он должен постоянно помнить, сколько проблем возникло у падшего ангела, когда бедняга обнаружил свое совершенство и "залюбовался".

В конце концов, ради бога: хочешь быть гением - будь им, - у нас демократия. А мы на тебя "полюбуемся". Ведь если из тебя, тварь земная, сделают образец идеального человека - столь блистательного и великолепного, что перед тобой падут ниц и объявят "гением", если не "господом богом" - как ты собираешься не "залюбоваться", зараза? Ведь в тот же миг ты разделишь единый мир на две жалкие половинки: благословенную и проклятую, хорошую и плохую, добрую и злую, "я" и "все остальное", Бога, который за тебя, и дьявола, который против, - и в сей же миг низвергнешься с Олимпа - обители священной красоты - на самое дно кромешного ада, увлекая за собой, в свою половинчатую химеру, и ближних, и дальних, и всех, кому ты дорог, и всех, кто тебе верил и продолжает верить, ибо, единожды прикоснувшись, благодаря тебе, к истинной красоте, они стали твоими овцами, твоим стадом, и потянулись за тобой в ад, не ведая того и не подозревая, что ты всего лишь "залюбовался" собой.

И пока призрак утерянной красоты не испарится, пока вечное в один спасительный момент не сровняется с пошлым, пока ты не "станешь нормальным мужиком", мой друг, или не сыграешь в ящик, от тебя и тех, кто тебе поклоняется, живого места не оставят.

И ты возопишь:

"И это я! Я, возомнивший себя магом или ангелом, свободным ото всякой морали, повергнут на землю, вынужден искать призвание, любовно вглядываться в корявое обличье действительности! Стать мужиком!" - как рыдал Рембо.

- Ага, - ответим мы, «любуясь» тобой. - Такова цена красоты. Теперь же - молоток в руки, и вперед, за изготовление гроба. Время вышло, срок настал.

Следующую лекцию я посвящу отдельному рассмотрению роковых вех гениофилов: 12-ти, 24-х и 36-ти летнего возраста. Это те переломные времена и сроки, к которым стоит подготовиться.

ВРЕМЕНА И СРОКИ. Ексакустодиан Измайлов.

12

Когда Петрарка безумно влюбился в свою Лауру,

она была белокурой нимфеткой двенадцати лет,

бежавшей на ветру сквозь пыль и цветень, сама

как летящий цветок среди прекрасной равнины.

Набоков.

Неужели и в двенадцать лет бывают гении? Говорю вам: да. И какие! Только они об этом не догадываются. Им еще рано. "Надобно быть художником и сумасшедшим, игралищем бесконечных скорбей, с пузырьком горячего яда в корне тела и сверхсладострастным пламенем, вечно пылающим в чутком хребте (О, как приходится нам ежиться и хорониться (курсив Е.И.)!), дабы узнать сразу... маленького смертоносного демона в толпе обыкновенных детей", - так облизывался Набоков. Лучше не скажешь.

Гениальность 12-ти лет конгениальна. Она невинна, непорочна, проста, поэтому имеет больше прав на существование, чем гениальность 24-х летних выскочек-крикунов и З6-ти летних старых пердунов вместе взятых. В среде двенадцатилетних значительно реже встречаются самоубийства, поскольку дети легче переносят прощание с красотой, да и вообще могут на нее запросто плюнуть, если она их достает.

На подростковом вулкане гениальность созревает с потрясающем очарованием. "Самых маленьких" и наивных она иногда пожирает прямо-таки с удвоенным аппетитом, это ее сладчайший деликатес - 12 лет. Не бывает любви чище, чем в двенадцать. Значит, не бывает любви сильнее. Благословенны полюбившие тогда, ибо они помнят свет.

Что же потом? Ну, после двенадцати?

Суп с котом: девочка чудесно превращается в бабу, мальчик - в мужика, и они трахаются. Но это потом. А все, что потом, нам безразлично - мы свободные плотники, вольные люди - мы живем сейчас. "Потом" для нас не существует.

Чтобы детишки не "залюбовались" на самих себя, с "маленькими смертоносными демонами" происходят жуткие вещи. Наверняка многие из нас помнят тот ангельский переходный возраст, когда нам стукнуло двенадцать. Даже если мы не переживали первую любовь, не улетали за облака, а просто сидели на стуле и зубрили географию, все равно, это был срок первых кошмаров, срок, когда только начинались агония тела и недоверие к миру, - две составляющие гильотины, которую в школе заставляют принять за “жизнь”: топор и плаха. Откуда ни возьмись, обрушиваются вредные привычки (они даже взрослому, в принципе, на хрен не нужны, а уж ребенку - подавно), лишь бы заглушить этот истязающий карнавал просыпающейся плоти, и хамство, лишь бы "они все" от нас “отвалили”.

Дитя вдруг обнаруживает, что, кроме внешней жизни, такой благообразной и культурной, существует иная жизнь, внутренняя, которая очень редко бывает и благообразной, а в отрочестве просто невыносима.

Дух это или плоть? Кто виноват?

А иди разберись в свои двенадцать, дружище. Тем более, что красота духа - все там же - в теле страждущем и плоти живой.