Гримерка Буратино - [43]

— Забыли.

— Они забыли, а ты — забил на службу? У тебя, вон кедры уже пилить начали. И мог бы лесхоз организовать.

— Зачем? — чуть не по буквам вымолвил Борисов.

— Затем. Побочный заработок, дубина! Борисов вмиг исчез из кабинета. И меня прихватил. Нашли место под посадки, а Борисов из кустов принёс двух крупных индеек. Руками поймал. Потом Николаич набрал штаты, с егерями постарше водку пьянствовал, а молодых гонял.

А Киса Воробьянинов взъелся на Зосю. То это ни так, то другое. Началась у них манёвренная война.

В первый выходной съездили с утра на рыбалку на красивое озеро (казаки его Цацей назвали). Я весь такой крутой рыбак, с навороченными удочками, вообще ничего не поймал. Зато Борисов стал голыми руками сазанов одного за другим выкидывать на берег.

— Ты, Иван Николаич, подальше зайди, исподнее приспусти, может русалку, поймаешь, — ему Ромка так посоветовал.

— И этот переопылился, как и папаша. Поржали, собрали рыбу и вернулись домой. И не кому даже в голову не пришло, что Ромка знает больше, чем ему лет.

— Дядя Рома, а давайте мультики посмотрим. Это уже дома, когда рыбу почистили. — У вас.

— Есть идея покруче. Друзей на велосипеде объедь и скажи, что будут мультики, э, на танцплощадке у ДК, для всех, и бесплатно.

— Культуру в массы, да, дядя Рома? Кивнул дельному ответу.

И в пять пополудни, человек двести детишек станицы смотрели «Ну, погоди», все серии. Образовался даже родительский комитет во главе с отцом Владимиром. А чтобы не было драк, посадили на входе звероватого, но добродушного казака Гошу Большого. Эта фамилия у него такая, и вес девять пудов. Мультики посмотрели, а через неделю парк Ясной был забит до отказа. Культурно отдыхали жители: мультики для детей, фильмы в ДК, на улице караоке, карусели, ресторан Парамонова, шашлыки, чешское пиво, колесо обозрения, танцы. Культурная революция на лицо. Меня, правда, один тип здорово вывел из себя.

— Господин Борн, у меня от крайне высокопоставленных людей просьбица к вам.

— Чел, видишь, я занят. Смотрел я «Приключения капитана Врунгеля».

— Я уверен, у вас есть другие фильмы, для настоящих мужчин, ну вы….

— Пошёл вон!

— Вы не понимаете, бла, бла, это же тысячи рублей!

— Гоша, выкинь это. Добропорядочный семьянин Гоша Большой так и сделал. Настроение у меня упало, вышел с танцплощадки. — Во, чудо наглое. Типик, помятый, стоял перед входом и, увидев меня, стал грозиться.

— Борн, я на тебя найду управу! Бла, бла, бла… Когда слюна этого типка попала мне на туфли, вытащил Глок. Типик унёсся от меня как ветер. — А если! Мысль мелькнула интересная.

— Атаман, а давай в Ясной Олимпиаду замутим, — напряг Шатрова.

— Не потянем.

— Тогда пятиборье. Пятиборье замутили. Победил Семён Будённый.

Глава 23

Мне работать, потом стало проще. А начальство, как обрадовало. Перегудов привёз мне погоны майора таможенной службы. — За красивые глаза, и без всяких экзаменов. Сколько ж я мозолей притоптал заинтересованным лицам, — ещё подумалось.

— Вот решили этот чин реанимировать, — весело объявил мне Перегудов.

— А форма?

— А сами.

— Зося, ты мне форму построишь? Летнюю.

— Разумеется.

— Околыш фуражки и выпушка на брюках — фиолетовые, — просветил Перегудов.

— Хм, чуть-чуть фиолетовый Борн! — съязвила Зося. Перегудов не понял. И я тоже.

— Хм. Поговорку придумал: «А мне всё фиолетово, я — таможня». Зося хохотнула.

— Браво, герр майор! — хохоток и у Перегудова присутствовал.

— У нас говорят — херр майор, — удружила опять Зося. Но форму пошила за два дня.

На службу заявился в летней форме со множеством стрелочек на рубашке с коротким рукавом. Шатров одеяние заценил. Зося меня сфоткала, отксерила и отфотошопила. Изображение поехало к вышестоящему начальству, и получило «добро». Зося ещё стала автором «Реформы военной униформы» с выплатой кругленькой премии. Чехословаки также форму оценили. И Зосю тоже. А вот с Кисой у них началась затяжная, позиционная война. Чудил и Борисов.

— Борн, почём ноне негранёные алмазы? — вопросил и высыпал на левую ладонь из замшевого мешочка кучку невзрачных камешков, у меня в кабинете.

— И это ты мне, начальнику таможни, показываешь?

— Фу-ты, ну ты. Я, может их нашёл.

— Нашёл?

— Вижу я, ты не в курсах. Пока, майор. И пропал на три дня. С Эльзой. Вернулись вечером, когда я слушал компромат на Фиму, записанный Зосей на диктофон. Эльза сияла с диадемой, усыпанной алмазами, алмазным ожерельем и браслетом. Потом засияла и Зося; Борисов ей подарил большой и малый гарнитуры из благородного опала. Малый гарнитур она нацепила на работу, а я с утра чихвостил Фиму за ультралевизну. Как оказалось тщетно. А на обновлённую Зосю повёлся Киса Воробьянинов. После обеда преподнёс букет роз, грассируя, шептал всякие шалости. Утром явился опять с розами, и с иссиня-чёрной шевелюрой. Чернявость у него длилась целый день. А сранья он задержался, и пришёл бритым наголо. Краска для волос подвела. Контрафакт попался. А стриг и брил Бендер. Час на таможне стоял улётный ржач, хоть психиатра вызывай. Киса не понял юмора. Но стал писать доносы на меня. Меня вызвал Перегудов. Поехал объясняться, и с романом Ильфа и Петрова. Перегудов почитал, по заложенным мною страницам, и тоже ржал с полчаса.