Григорий Явлинский - [23]

— 22 или 23 сентября я спросил Явлинского, что он будет делать, если союзный парламент не одобрит программу и Россия не сможет ее выполнить. В то время подобный поворот событий казался невероятным: Президент высказался в ее поддержку, Верховный Совет России одобрил убедительным большинством голосов, сам этот разговор происходил в Вашингтоне во время международной экспертизы «500 дней», которая была достаточно критичной, но в целом позитивной.

— Уйду в отставку, — последовал ответ.

Через день информационные агентства Москвы принесли сообщение из Москвы: все программы, которые обсуждались на тот момент Верховным Советом СССР, одобрены. Парламент также поручил сделать из трех программ одну и представить результат на новое обсуждение…

— Я ощутил себя боксером, — вспоминает Г. Явлинский, — который вышел на ринг, определенным образом подготовившись и рассчитав силы. Выиграл первый раунд, второй, а в середине третьего ему объявили, что это не любительский бокс, а профессиональный и впереди еще не полраунда, а двенадцать. Чтобы продолжать состязание по правилам и на условиях, которые были применены по ходу дела и к которым не был вполне подготовлен, нужно было вновь и очень серьезно пересмотреть ситуацию»[44].

Г. А. Явлинский еще пытался защитить программу. Выступая с докладами на сессиях, старался убедить и доказать… То же самое пытался делать и С. Шаталин. Но фактически еще до окончания обсуждения, бурно переживаемого парламентом, уже началась реализация «Основных направлений». В частности это касалось повышения цен. «Таким образом, — говорил на очередном парламентском обсуждении Г. Явлинский, — все, что было обещано разработчиками программы «500 дней» в плане поддержания уровня жизни и других важнейших моментов, не может быть выполнено. Поскольку я считаю себя одним из авторов программы, прошу принять мою отставку»[45].

Понимая, что политическое руководство СССР и России не собирается всерьез проводить экономические реформы по какой бы то ни было конкретной программе, что между ними идет схватка, в которой экономика России лишь разменная карта, в октябре 1990 года Г. Явлинский подал в отставку с поста заместителя председателя Совета Министров России.

По поводу отставки Явлинского развернулись целые дебаты в парламенте. Его называли предателем, внедренным кем-то, чтобы втянуть российское правительство в авантюру… Роль защитника пришлось взять на себя И. Силаеву: «Знаю, что он стоял у истока не только этой программы, но и у истока союза Горбачев-Ельцин, вдохновившего и россиян, и весь советский народ»[46].

Отставка была принята не сразу. Его отпустили только 31 декабря 1990 года. Вместе с ним ушли Михайлов, Задорнов и другие, работавшие над программой «500 дней» и пожелавшие и впредь оставаться с Г. А. Явлинским. Они все вместе стали работать в ими же самими созданном Центре экономических и политических исследований (ЭПИЦентре). Они продолжали развивать свои идеи в надежде, что рано или поздно эти идеи будут востребованы обществом. Кроме того, Григорий Алексеевич остался, если так можно выразиться, советником (без зарплаты) Председателя Совета Министров РСФСР. В конце ноября — декабря Григорий Алексеевич и его группа работали над проектом законодательства и пакета документов о приватизации. Но это тоже осталось невостребованным.

С. Шаталин сказал, что «500 дней» — это новая социально-экономическая и политическая система. «В ней не было «старого места» старым КПСС, КГБ, ВПК… Отказ от «500 дней» — это Ватерлоо Горбачева»[47].

Шипение в спину по поводу отставки раздается и сейчас: «Мода на Явлинского покоилась как на политической конъюнктуре, так и на некоторых константах русского национального характера. Когда демократы разочаровались в Горбачеве, провал программы Явлинского, понятно, явился для них удобным поводом для того, чтобы бросить упреки в адрес Горбачева в боязни радикальных реформ, в политической трусости. Дескать, принял бы он программу «500 дней» и прогресс стране был бы обеспечен. Явлинскому удалось выставить себя в глазах многих людей — и опять же с помощью средств массовой информации — не неудачником, каким он на деле оказался, предлагая обществу утопические программы, а экономистом-новатором, отвергнутым косными властями»[48].

Сложность заключается в том, что по традициям советских времен отвергнутые идеи воспринимались обществом как ложные или утопические. Единственно верными всегда были те, что принимали высшие государственные органы. Преобладал принцип: все что делается — делается правильно. Люди в большинстве своем привыкли видеть в действиях руководства предопределенность свыше и не то, чтобы не критиковали решения генсека, президента, а просто не проводили разницу между идеями и действительностью. Приведу еще одну цитату этого же политолога: «По-моему Явлинский до сих пор так и не уяснил себе, что будь программа «500 дней» выполнена самим Кейнсом и одобрена Франклином Рузвельтом, Горбачев все равно не взялся бы реализовать ее в силу существующего тогда соотношения сил в правящих кругах, да и, боюсь, настроений в обществе тоже»