Грифон - [75]

Вот и сейчас с ним произошло то же самое: да, он заблудился, но при этом не очень плутал: по улице Назарет он вышел на бульвар Мирабо, пересек его, спустился по улице Четвертого Сентября, оставил позади фонтан с дельфинами, и на бульваре Короля Рене его чуть было не сбила машина.

Резкий скрип тормозов поставил его перед ожидавшей его очевидностью горячей перебранки, которая непременно задержит его ровно настолько, чтобы Люсиль имела все основания хоть и деликатно, но упрекнуть его за опоздание. «Вот он, контраст между ее мифическим миром и магическим, к которому принадлежу я», — успел он сказать себе, решив не обращать внимания на звук тормозов и продолжать свой бег как ни в чем не бывало, будто все это не имеет к нему отношения, что он и сделал, притворившись полностью ушедшим в себя, пока чей-то возглас не вернул его к действительности.

— Monsieur le professeur!… — донесся до него певучий голосок Клэр.

Он резко остановился, обернулся и увидел девушку, которая высовывалась из окошечка «консервной банки», бывшей, судя по всему, официальным автомобилем всех студентов этой части страны; левой рукой она делала ему знаки, явно приглашая сесть в машину.

Тяжело дыша, как будто ему не хватало кислорода, Приглашенный Профессор сел в автомобиль; Клэр тут же тронулась с места.

— Ну что? Развлекались всю ночь, monsieur le professeur?

— Да какое там! Я спал.

Она улыбнулась:

— Наверное, ты поздно заснул.

«Так, она по-прежнему со мной на „ты“, — подумал Профессор. — А пожалуй, девчушка-то симпатичнее, чем я думал», — сказал он себе, делая вид, что никак не может отдышаться.

— Да что ты! Я читал и очень быстро заснул…

Теперь ее улыбка была победной.

— А что, друзей не оказалось дома?

Они проезжали по проспекту Роберта Шумана, мимо юридического факультета, и уже приближались к повороту, где нужно было резко свернуть влево, чтобы попасть к зданиям филологического факультета.

Он посмотрел на нее краешком глаза:

— Представь себе, нет.

— Очень жаль.

Говоря это, она, оторвав от руля правую руку, положила ее на левую руку Профессора, лежавшую на сиденье, и так лихо повернула машину, что у него по рукам пробежали мурашки и сжалось сердце; он сделал глубокий вдох.

— Мне тоже, — подытожил он, размышляя при этом, было ли то, что он испытал несколько мгновений назад, одним из тех самых выбросов адреналина в кровь, о которых он столько слышал в последнее время.

* * *

Они приехали как раз вовремя. На площадке перед главным зданием осуществляли свои маневры автомобили студентов, а перед одним из боковых зданий шумный мир мотоциклов соперничал в борьбе за свободные места с гораздо более тихим и скромным миром велосипедов. Особой популярностью у владельцев мопедов и прочих подобных средств передвижения пользовались уже порядком покореженные столбики с дорожными и пешеходными указателями, к которым они цепями прикрепляли колеса своих машин.

— У нас есть еще время выпить кофе. Я тебя приглашаю.

Клэр согласилась, но, когда они уже шли по лестнице, сказала:

— Теперь моя очередь.

Подойдя к кафе, они обнаружили, что оно закрыто. Профессор вновь услышал в желудке музыку, которая недавно так его удивила. Клэр подтвердила:

— Приглашение за мной.

— Ну хорошо, договорились, — ответил он.

Они вошли в аудиторию. Он выждал несколько минут, пока студенты рассаживались по своим местам, по-прежнему внимательно прислушиваясь к пустоте своего желудка и к музыке, которую тот издавал. Наконец пожилой Профессор заговорил.

— Сегодня… — начал он. Затем замялся и замолчал на какое-то время.

— Сегодня нам предстоит… — продолжил он, затем вновь замолчал. Звуки в желудке тоже прекратились. Прекратилось выделение соков, музыка в желудке, ему было не до того. До него вдруг дошло, что у него не подготовлена лекция, и им начал овладевать панический ужас. Должно быть, он изменился в лице, его лоб покрылся потом, и студенты это заметили: тишина в аудитории сгустилась. Десятки юношей и девушек, некоторые из которых сами уже были преподавателями, с нетерпением, а может быть, и нет, ждали разрешения конфликта. Профессор готов был признаться в своей халатности, он уже понял, что происходит в аудитории: одни делали ставку на то, что он сумеет выкрутиться, другие считали, что нет. Некоторые, наверное, радовались тому, какой оборот принимает дело, другие же предвкушали более пикантное развитие событий. Пожилой Профессор, наш стареющий Профессор делал вид, что он ожидает, чтобы тишина стала еще более выразительной. Это была старая уловка, которая в других обстоятельствах помогала ему, но теперь она лишь ставила его в смешное положение, которое усугублялось с головокружительной быстротой. Следовало как можно скорее принять решение. Он должен немедленно признаться, что сегодняшняя лекция у него не готова. Но сказать это после такого долгого молчания было еще хуже. Он начинал понимать, что попал в безвыходное положение. Возможно, лучше всего сейчас объявить, что сегодняшнее занятие он проведет в форме ответов на вопросы по темам, которые привлекли наибольшее внимание слушателей. Но это тоже не выход, таким образом он продемонстрировал бы свою неподготовленность, и все бы поняли, что он импровизирует; и потом слишком уж это неопределенно, слишком широко. Он судорожно искал в самых затаенных уголках своей памяти тему или несколько тем, которые можно было бы предложить сидевшим перед ним беспощадным судьям, дабы выйти с честью из ужасного положения, в которое он попал.