Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова - [6]

МДЦ «Москва-Сити»

Зародившиеся в начале 1990-х «Зенит» и Сити – воплощение попытки имитировать развитие общества по принципам рыночной экономики. Они были призваны выступить гарантами, маяками, стабилизаторами выбранного направления. Они должны были встречать нас в счастливом «завтра» мерцающими бликами на гранях нержавеющих импостов, как заброшенные в будущее путешественники во времени. В конце правления Лужкова Сити стал главным объектом критики. Строительство квартала до сих пор не закончено, а его реконструкцию необходимо начинать уже сегодня. А заброшенный «Зенит» превратился в место для любителей острых ощущений, забирающихся в здание в обход охраны и фотографирующихся на фоне пыльных осколков. Как уже было сказано, первый пик развития уникатов приходится на середину 1990-х. Общество исследует границы дозволенного. Беспредел, отсутствие правил. Главные герои – богема, бандиты, бизнесмены. Первые жертвы психоделических средств, заказных убийств, финансовых пирамид. Александр Солженицын возвращается в Россию, российские войска вступают на территорию Чеченской Республики, крупнейшая финансовая пирамида «МММ» начинает продавать акции народу, голый художник Олег Кулик карабкается на «шестерку». В архитектуре появляется все больше различных направлений и типологий. Частные компании, офисы и банки, ночные клубы, рестораны, казино, кафе, торговые центры. Одни имитируют прошлое, другие изображают будущее. Бушует стилистический разгул, архитекторы могут выбирать стили в зависимости от ситуации – «авангардный» для банков, «исторический» для жилья в центре, «современный» для офисов. Уникаты активно размножаются.

Одновременно источником вдохновения становится история России. Появляются «нео» – уникаты, адаптирующие исторические стили для функций современного города. Среди современных имитаций исторических стилей доминирует, конечно же, сталинский. Это не оправдание режима, скорее обращение к «положительным чертам» сталинской эстетики – квартиры в «сталинке» ценятся за высокие потолки и торжественные подъезды. Задуманное в 1994 году здание «Галс Тауэр» архитектора Павла Андреева достраивается только в 2001-м, но именно с него начинается постепенная трансформация отношения к сталинским временам и к «советскому» вообще. Здание пытается встроиться в ансамбль улицы и подружиться с соседями по Тверской, однако скорее свысока посматривает на их серые костюмы. Ведь в душе «Галс Тауэр» настоящий демократ – за псевдосталинским фасадом скрывается современная офисная планировка, free floor.

Другой пример диалога с историей, названный журналистами «творческой реконструкцией», воплотился в «метаболическом» направлении уникатов. Сущность этого явления вдохновляет на использования термина, которым принято называть течение в архитектуре и в градостроительстве, зародившееся в Японии в 1950-х и, на первый взгляд, имеющее мало общего с постройками лужковского периода. Тем не менее в этом направлении проявились черты, присущие архитектуре с совершенно противоположной эстетикой. Точнее, черты, которые должны были продлевать жизнь постройкам модернизма, делать их способными подстраиваться под меняющиеся внешние обстоятельства. «Метаболисты» использовали каркас и ячейки зданий для того, чтобы иметь возможность менять их структуру и габариты. В лужковском «метаболизме» современные формы буквально пристраиваются, надстраиваются, наползают на исторические здания, увеличивая площадь объекта, и тем самым трансформируют его под главное требование – быть финансово оправданным и, следовательно, получить право на вторую жизнь в новом обществе. Визуально это выглядит так, будто один объект пожирает другой, и в этом смысле «метаболизм» можно трактовать двояко. «Пожирающий» подход, при котором выживает сильнейший, – один из ведущих в середине 1990-х. Выразительный пример «метаболистической» реконструкции – здание Союза архитекторов, выполненное в 2004–2005 годах мастерской Александра Асадова, победившей на конкурсе в 2002 году. Освоение подземного пространства потребовало разборки старого здания. Новая его версия сложилась из двух элементов – заново отстроенного объема, копии предшественника, и надстройки-паразита из зеленой меди, дающей ему новую жизнь. Тему биологической ревитализаци можно развить еще и в том направлении, что именно новая часть принадлежит инвестору проекта, непосредственному источнику новых жизненных сил.

В середине 1990-х активно развивается и «скульптурное» направление – абстрактная манипуляция с объемами, нарочито игнорирующими окружение. Оно продолжает традиции архитектурной школы, сформировавшейся еще во ВХУТЕМАСе, – чистое формотворчество, артистическое высказывание. Особенность современной «скульптуры» в том, что она лепится не вручную, а с помощью пространственного моделирования в плоскости компьютерного монитора. Как сами проектные инструменты, так и навыки владения ими пока еще недостаточно развиты, поэтому построенные кривые, как бы выточенные на одном станке, сглажены цифровыми параметрами. К ярким представителям «скульптурного» направления можно отнести гараж и заправочную станцию на Олимпийском проспекте проектного бюро СИАС (1997–2004). Конечно же, застройка Олимпийского проспекта крупными, сильно разнесенными выразительными формами способствует появлению еще одного самостоятельного и пластичного объема. Однако вопреки своим соседям, округлым глыбам, чья пластика складывается из тяжелых, неповоротливых бетонных элементов, здание гаража формируется современным каркасом и металлической отделкой. Вогнутые поверхности, не теряя легкости, изящно выходят из пространства монитора в реальное пространство.