Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова - [2]

Лужков был неоднозначной, но, безусловно, яркой фигурой. Представитель первой генерации медийных политиков, политик-celebrity, политик-бизнесмен, политик-популист, он строил свой образ на простых, понятных каждому вещах – кепка, мед, метла. Его доходы, его личная жизнь, его высказывания продолжали обсуждаться даже после его отставки. Он так изменил образ Москвы, что еще не одно поколение историков будет разбираться в том, что произошло. Но главное – он задал вектор развития города на много лет вперед. Персональное участие в проектных решениях сделало Лужкова основателем нового стилистического направления в архитектуре. «Лужковский стиль» – синоним китча, безвкусицы, откровенно коммерческой архитектуры, напоминающий стилизованную декорацию.

Время правления мэра Лужкова делится на два этапа. После распада СССР Россия стремительно меняется вплоть до финансового кризиса 1998 года. В первое десятилетие за образец берется западная модель – демократия, свободный рынок, собственность, приоритет личности. В этот период в архитектуре Москвы воплощаются новые ценности. И хотя количественно в городе строят меньше, чем после 1998 года, именно в это время возникают самые яркие участники развернувшейся впоследствии дискуссии об архитектуре. Как только в начале 1990-х появляется возможность восполнить стилистические пробелы, возникшие при советской власти, в городе начинают строить все: «конструктивисты», «деконструктивисты», «классики», «постмодернисты» и приверженцы хай-тек. Молодое свободное общество разнообразно, и все в нем имеют право голоса. Появляются новые типы зданий – офисы, банки, многофункциональные жилые комплексы, торговые центры, и каждый оказывается своего рода упражнением в стиле: банк на Пречистенской набережной, «Уникомбанк» в Даевом переулке, «Инфобанк» на проспекте Вернадского, административное здание на Нижней Красносельской и другие.

Уже в первые годы перестройки у городского пространства появились новые функции. Они стали следствием появления новых типов коммерческой деятельности, адаптировавшей город к своим целям. Эта деятельность, в свою очередь, породила различные формы коммерческой архитектуры – от рекламных вывесок до гигантских рынков. Коммерческая архитектура осваивала и захватывала город, подчиняясь законам прибылей и инвестиций. Одним из самых важных явлений, радикально трансформировавших постсоветское городское пространство, стал коммерческий функционализм, то есть возможность использовать любой участок как источник дохода. Его возникновение можно связать с Законом об индивидуальной трудовой деятельности, принятым в 1986 году. Будущий мэр Москвы Юрий Лужков на тот момент занимал должность председателя Комиссии по кооперативной деятельности Мосгорисполкома, то есть именно он стоял у истоков «коммерциализации». В это время на улицах появились первые частные торговцы. А принятый в 1992 году Указ президента РФ «О свободе торговли» превратил буквально каждый квадратный сантиметр города в коммерческий ресурс. Согласно указу, гражданам и предприятиям было разрешено торговать «в любых удобных для них местах, за исключением проезжей части улиц, станций метрополитена и территорий, прилегающих к зданиям государственных органов власти и управления». Коммерческий функционализм изменил город как с точки зрения объемно-планировочных задач, так и эстетически. Не только спроектированные объекты, но и сама ткань города стали подчиняться новым правилам. Именно коммерческий функционализм стал основой оценки эффективности всех архитектурных категорий и тем самым – главным формообразующим фактором в архитектуре последующих лет.

Архитектура и город с перестройки и до 1998 года. Верхний ряд – примеры коммерческого функционализма. Нижний ряд – новые стили и новые типы зданий: банк на Пречистенской набережной, «Уникомбанк» в Даевом переулке, «Инфобанк» на проспекте Вернадского, административное здание на Нижней Красносельской.

Но мечты о счастливом капиталистическом будущем сменились суровым капиталистическим настоящим. Точкой поворота становится кризис 1998 года – на смену революционной политике приходит тактика стабилизации. Архитектура второго, посткризисного, периода пытается быть более цивилизованной и сдержанной. Финансовые вложения отражают хладнокровность и продуманность решений. Архитектура взрослеет. В отличие от первого периода, когда она была скорее заявлением, высказыванием, провозглашением, во втором это уже воплощение статуса, стабильности, уверенности. Архитектура выходит за Садовое кольцо. Растущему среднему классу необходимо больше жилья – множатся разнообразные расписные панельные серии. Энергичному бизнес-классу предоставляется «достойный выбор». Это период расцвета девелоперских компаний (по упоминанию в прессе их владельцы опережают эстрадных знаменитостей) и производимых ими жилых комплексов: «Эдельвейс», «Эльдорадо», «Триумф». Заявленное еще в 1990-х взаимодействие с окружающей застройкой становится катализатором особого, адаптированного под местные правила архитектурного постмодернизма, который активно поддерживает мэр Лужков. Часть сносимых памятников архитектуры замещается анонимными объектами, которые в основном выпускают государственные проектные институты. Два самых ярких примера этого процесса – снос и последующее воссоздание магазина «Военторг» (2003) и гостиницы «Москва» (2004). Авторские проекты в это время имеют больше шансов быть реализованными в центре города, если их вписывают в историческую застройку через условную ордерную систему и другие имитирующие классику элементы, изготовленные, как правило, из тонких плит турецкого керамогранита. Другая возможность – использование дорогих нестандартных материалов для отделки сдержанных, подчеркнуто современных объектов. Архитектура становится скромнее, нейтральнее, но не имеет права быть скучной или мрачной. Москва заполняется бесчисленными офисными и торговыми центрами под легкими пижамами вентилируемых фасадов.