Грибоедов за 30 минут - [72]
Мавра Савишна
Как судишь ты умно! не по летам, мой свет; В иной и в пожилой такого смысла нет.
Наташа
Помилуйте…
Мавра Савишна
Чего помиловать? смотри-ка, Житье-то сестрино не явная ль улика, Что прожила весь век, не нажила ума? Расчету ни на грош, увидишь ты сама; Всегда столы у ней – зачем? кому на диво?
Наташа
А будто трудно жить, как надо, бережливо? Я вот и не в нужде воспитана была, Хоть матушка моя покойница жила Куда не ро́скошно, я чай, и вам известно.
Мавра Савишна
Умна была – дай бог ей царствие небесно!
Наташа
Однако странность я одну вам расскажу.
Мавра Савишна
Как, друг мой? что? – Садись.
Наташа
Вот что…
Мавра Савишна
Да сядь!
Наташа(севши на краешке стула)
Сижу. Вот что… спросить у вас позвольте: вы давно ли Расстались с матушкой?
Мавра Савишна
Лет двадцать пять, поболе; Мы молоды тогда, невесты были с ней,
(со вздохом)
И схоронила я с тех пор уж трех мужей!
Наташа
Так, может, никогда вам слышать не случалось Об том, что к Ладовой, к графине, я попалась На воспитание?
Мавра Савишна
Нет, не слыхала я.
Наташа
Уж странность подлинно! – Она и мать моя Век были по всему противных свойств и правил. Не знаю, между их как случай связь составил, А только матушка с ней так дружна была, Что на руки меня к ней вовсе отдала! Представьте же себе: я в дом попала знатный, У Ладовой на все расход невероятный! И шляпкам, и шаля́м, и платьям счету нет, И собирается у ней весь модный свет: Вчера концертный день, а нынче танцевальный, А завтра что-нибудь другое. – Натурально, Вы можете судить, что в этаком дому До бережливости нет дела никому.
Мавра Савишна
Зараза! истинно зараза! жаль, родная, Смерть жалко! хоть кого испортит жизнь такая.
Наташа
Позвольте досказать. Мне скоро щегольство И весь графинин быт: шум, пышность, мотовство И давка вечная в передней за долгами – Так опротивели, что рада, между нами, Была я убежать бог ведает куда! Так опротивели! что лучше бы всегда Я ела черный хлеб, в серпянке бы ходила, Да лишь бы суетно так время не губила.
Мавра Савишна
Ужли, голубушка! да как же это ты? Я, я свертелась бы от этой суеты! Вот ум не де́вичий! – К чему ты наклонилась? Что потеряла?
Наташа
Здесь булавочка светилась, Сейчас я видела. Вот тут она была, На этом месте, здесь. – А! вот она! нашла.
(Поднявши, прикалывает к косынке.)
Ведь и булавочка нам может пригодиться.
Мавра Савишна
Как? из булавки ты изволила трудиться? Чем больше думаю, и на тебя гляжу, И слушаю тебя, ума не приложу. Диковина, мой свет! Уж ты ли не водилась С большими барами? а все с пути не сбилась!
Наташа
Напротив, многим я обязана тому, Что столько времени жила в большом дому. Когда к француженкам поедем мы, бывало, Графине только бы купить что ни попало; А я тихохонько высматриваю все, Как там работают, кроят и то, и се, И выпрошу себе остатков, лоскуточков, Отрезочков от лент, матерьицы кусочков, И дома, запершись, крою себе, крою. Теперь же, верите ль, я что угодно шью, Вы не увидите на мне чужой работы – Вот ни на эстолько.
(Показывает на кончик шемизетки или фартука.)
Мавра Савишна
Помилуй, друг мой, что ты? Клад сущий! и тебе подобной не сыскать!
Наташа
Я шелком, золотом умею вышивать. Бывало, прочие лишь заняты весельем, На ба́лах день и ночь, а я за рукодельем; Что вышью, продаю; работою своей Скопила наконец до тысячи рублей.
Мавра Савишна
Теперь на свете нет вещей невероятных. Скопила! – Чем? – Трудом! воспитана у знатных! Свершилась над тобой господня благодать. Дай, радость, дай скорей себя расцеловать!
Обнимаются.
Вот если б был Любим степенный и толковый, Вот счастье! вот оно! вот! случай здесь готовый! И услужил бы всем, родным бы и себе, Когда женился бы он, друг мой, на тебе. Уму бы разуму его ты научала, Любила бы его, мотать бы не давала; А то, слышь, в Питере он сватанье завел! Там русскую мамзель какую-то нашел! Преаккуратная головушка, я чаю.
Наташа
А почему же знать?
Мавра Савишна
Как почему? – Я знаю
Наташа
Конечно, это вам известнее, чем мне.
Мавра Савишна
Вот то-то, видишь ли, что всей его родне Она не по нутру. – Не может, чай, дождаться, Когда Любимовы родные все сваля́тся, Чтоб поскорей по них наследство получить; Того не думает, чтобы самой нажить. Хоть об себе скажу: не без труда скопила Я кое-что. Нет! трем мужьям, трем угодила! Легко ли вытерпеть от них мне довелось – При жизни что́ хлопот! по смерти сколько слез!
(Останавливается от избытка чувств.)
Я, друг мой, кажется, в тебе не обманулась. По воле божией, когда б ты приглянулась Любиму нашему и вышла б за него, Не расточила бы наследства моего. Да и полюбишься ему ты, вероятно: Свежа, как маков цвет, ведешь себя опрятно, А франтов нынешних немудрено прельстить. Ты по-французскому умеешь говорить?
Наташа
Умею несколько.
Мавра Савишна
И! верно мастерица. Им только надобно…
Варвара Савишна, Мавра Савишна, Наташа.
Мавра Савишна
Послушай-ка, сестрица! Вот толк об чем у нас: не правда ли, она Любиму нашему ведь по всему жена?
Варвара Савишна
Я то же говорю.
Мавра Савишна
Ты говоришь… Я знаю, Что это быть должно, я этого желаю, На этом настою. Как хочет он, Любим, Я вразумлю его, и, по словам моим, Он петербургские все шашни позабудет. Пожалуй-ка, сестра, когда к тебе он будет, Пришли его ко мне. – А между тем прощай! К тебе, признаться, я попала невзначай; Шла к тетке Звонкиной, с ней перемолвить нужно Так кой об чем. – Прости!
«Итак, вы получили или купили земельный участок. И вас кроме сарайчика, в котором можно хранить только садово-огородный инвентарь, вам хочется иметь дом на дачном участке. Каким он будет? Все зависит от того, сколько средств, времени и труда вы решили на него затратить. Ведь очень многие горят желанием сделать что-то своими руками на своей земле, будь то маленький домик или настоящая усадьба. Хотя и маленькие домики могут быть настоящим уютным и комфортным жильем или местом загородного отдыха…»Каждый владелец дачного участка мечтает превратить его в райский уголок.
Двадцать первый век – век твоей молодости. Другая жизнь, другие требования, другие цели. Этот мир создан специально для тебя, но ты пока не подобрала к нему ключик. Поэтому тебе может казаться, что никто раньше не переживал того, что ты переживаешь сейчас, что твои эмоции уникальны, а проблемы – единственные в своем роде. Ты можешь чувствовать себя одинокой и непонятой, брошенной на произвол судьбы в бурном море житейских бурь и невзгод, тебе может казаться, что родители не хотят вникнуть в твои проблемы, друзья предают, а учителя попусту придираются.
Книга посвящена художественной ковке – одному из древнейших способов обработки металлов.В книге представлена подробная информация о кузнечном ремесле, включающая его историю и развитие.Особое внимание здесь уделено кузнечным инструментам (опорным, ударным, вспомогательным и измерительным), изготовлению этих инструментов, а также разновидностям кузнечной рубки, отделке поковки, сборке кованых изделий и защите поверхностей кованого металла.
Рулеточные системы, основанные на вероятностях, преследуют своей целью достижение положительного результата. Существует множество стратегий, при помощи которых можно добиться выигрыша. В этой книге описаны системы, которые помогут добиться успеха, а также системы, которые считаются ошибочными. Знание этих стратегий очень важно для игроков в рулетку, т. к. с помощью их Вы избежите типичных ошибок.
Книга подробно расскажет о явлении коррозии металлов, о причинах ее возникновения и методах защиты от нее.Кроме того, в книге дана подробная информация о термической обработке металлов, о таких ее разновидностях, как отжиг, нормализация, закалка и отпуск, а также о химико-термической обработке черных металлов.
Немаловажную роль в художественной обработке металлов играет опиливание. В книге подробно изложена сущность процесса опиливания, детально рассмотрены типы напильников.Особое внимание в книге уделено опиливанию выпуклых поверхностей и мелких деталей, а также уходу за напильниками.
Проза И. А. Бунина представлена в монографии как художественно-философское единство. Исследуются онтология и аксиология бунинского мира. Произведения художника рассматриваются в диалогах с русской классикой, в многообразии жанровых и повествовательных стратегий. Книга предназначена для научного гуманитарного сообщества и для всех, интересующихся творчеством И. А. Бунина и русской литературой.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Очерки, эссе, информативные сообщения советских и зарубежных публицистов рассказывают о судьбах книг в современном капиталистическом обществе. Приведены яркие факты преследования прогрессивных книг, пропаганды книг, наполненных ненавистью к социалистическим государствам. Убедительно раскрыт механизм воздействия на умы читателей, рассказано о падении интереса к чтению, тяжелом положении прогрессивных литераторов.Для широкого круга читателей.
Данное исследование частично выполняет задачу восстановления баланса между значимостью творчества Стругацких для современной российской культуры и недополучением им литературоведческого внимания. Оно, впрочем, не предлагает общего анализа места произведений Стругацких в интернациональной научной фантастике. Это исследование скорее рассматривает творчество Стругацких в контексте их собственного литературного и культурного окружения.