Грезы наяву - [84]

С тревогой прислушиваясь к шагам внизу, она вспомнила, что софа, на которой сама собиралась ночевать, уже упакована и готова к отправке, а огонь в очаге давно погас. Потом услышала звук кресала и представила, как он высекает огонь. Значит, собрался растопить камин.

Лежа под одеялом, Эвелин слушала, как он ходил по комнатам, разыскивая подушку и одеяло. Не очень-то ему будет там удобно.

Сам выбрал. Пусть теперь и мучается. Эвелин повернулась на бок и зажмурила глаза. В конце концов, это он принудил ее к браку по каким-то своим соображениям. Пусть теперь знает, каково оно.

В комнате было холодно, и постель никак не нагревалась. Эвелин захотелось плакать. Кто знал, что все будет так? Она тоже виновата — вышла замуж за человека, который никогда не полюбит ее. Они никогда не поймут друг друга, а те прекрасные мечты, что были перед свадьбой, так и останутся мечтами. Она увидела счастье там, где его и быть не могло.

Она засыпала и видела его глаза… которые вдруг потемнели, стали холодными и злыми. Он захохотал и выкрикнул:

— Виновна! Виновна по всем пунктам!..

Утром она встала, тихонько оделась и выскользнула на кухню готовить завтрак. Она слышала шумное дыхание Алекса, доносившееся из комнаты, но заглянуть не решилась. Его чувства ее не волновали, а вот с собственными эмоциями она при виде спящего мужа могла и не справиться.

Если повезет и он проспит долго, она сможет позавтракать и убежать в гавань без никому не нужных пререканий. Необходимо еще разыскать пакет, который привез граф, но Эвелин не могла решиться. Ведь это значило копаться в его личных вещах, а у нее осталась гордость. Эвелин не знала, хорошо это или плохо, но в отчаянии цеплялась за те крохи собственного достоинства, что еще остались после опустошительного вторжения Алекса в ее жизнь.

Борясь с желанием сбежать, она разожгла огонь и поставила на плиту кофейник. Нарезала ломтиками остатки солонины и положила на сковородку. В доме, в ожидании скорого отъезда, почти не имелось запасов, остались только яйца да свежий хлеб, который мать пекла вчера. Она будет хорошей женой и приготовит настоящий завтрак, если даже дорогой муженек не захочет есть его.

Шаги в гостиной она услышала, когда закипал кофе. Эвелин торопливым движением сняла кофейник с огня и в спешке обожгла руку. Чертыхнувшись, поставила кофейник на стол и принялась сосать обожженный палец. Она не принесла ему ни полотенца, ни воды — все это находилось в их общей спальне. Как это она не подумала? Значит, теперь Алексу придется рыться в ее вещах. Эвелин поджала губы и постаралась не думать об этом, но все равно прислушивалась к шагам.

В доме находились только они, и переключить внимание было не на что. Эвелин попыталась напевать про себя, тем не менее, продолжая прислушиваться к его шагам и соображая, куда он пошел и что сейчас делает. Нарочно громко стучала тарелками, расставляя их на столе, и вообще старалась создавать побольше шума, но это не помогало. Все равно не могла не думать о его присутствии.

Слышала, когда он приближался к кухне, чувствовала, когда стоял на пороге, наблюдая за ней. Пыталась делать вид, что не замечает его, но не могла же она вечно стоять наклонившись над плитой. Убрав сковородку с огня, она наконец повернулась и увидела его.

Он был гладко выбрит, в свежей рубашке, чистых бриджах, волосы гладко зачесаны назад. Правда, бант на затылке сидел немного косо.

— Не хочу, чтобы меня обвинили еще в том, что уморила тебя голодом, — сказала она самым обыденным тоном, раскладывая по тарелкам яичницу.

— Я почти не спал. — В темных глазах Алекса пряталась тревога. — Всю ночь думал.

Он взял у нее тяжелый кофейник и наполнил чашки, потом подвинул ей стул.

Стараясь выглядеть спокойной, Эвелин оправила юбки и села. Затаив дыхание, ощутила, как его рука скользнула мимо сшшкн ее стула. Стол был слишком мал, и Алексу пришлось сесть рядом. Его колено коснулось ее юбки. На его слова она не ответила. Сказать было нечего.

Алекс тянул свой кофе, глядя, как она добавляет себе сливки, размешивает сахар. Тени под глазами говорили, что Эвелин тоже не спала. На этом мысли Алекса кончались, и он не знал, как вырваться из порочного круга. В детстве у него было не так уж много собеседников, и воспитатель не учил его, как строить отношения с людьми. Он прекрасно себя чувствовал на балах, где разговоры ни к чему не обязывали и слова ничего не значили. Общался со слугами и работниками он тоже легко, но в такой простой ситуации чувствовал себя совершенно беспомощным.

— В том, что ты сказала прошлой ночью, была доля правды, — наконец выдавил он из себя, — Я не хотел принуждать тебя выходить замуж, но выглядит это именно так.

Глаза Эвелин расширились от изумления, рука дрогнула, и она поспешно поставила чашку на стол, чтобы не расплескать кофе. Да уж, привлечь ее внимание он сумел.

— Я не знаю, кто направил нас в гостиницу и украл наших лошадей, — продолжал он торопливо. — Но тебя я ни в чем не виню. Я думал, что делаю только то, чего ты сама хочешь, но, оказывается, что и я этого хотел… И я знаю, что если бы опять представилась возможность, то вновь поступил бы точно так.