Грета Гарбо. Жизнь, рассказанная ею самой - [27]

– А сейчас я кто?

– Сейчас ты американская звезда, тебе простят многое, как заграничной штучке, многое, но не все.

Он убеждал долго и терпеливо, постепенно Харри удалось вбить мне в голову, что, прежде чем вести тот образ жизни, который мне нравится, нужно просто заработать деньги.

– Как долго?

– Как будешь играть.

Он действительно добился от Майера согласия на мою поездку в Швецию и некоторые послабления к тому, что у меня уже имелось в договоре, но ни выбирать фильмы, ни избирать себе партнеров я еще не могла.

– Всему свое время, Грета. Не пытайся получить все сразу, для этого ты не слишком сильна.

Он был во всем прав.

Эдингтон добился того, чтобы мне разрешили отправиться в Швецию на Рождество.

Это было замечательно и ужасно одновременно, я долго стояла на могиле Стиллера, пытаясь понять свою вину. Размышляла и таковой все равно не видела. Моша привез меня в Голливуд, обещая если не золотые горы, то успех. При этом ему пришлось оставить меня на время практически без помощи. Понимаю, что это не его вина, но ведь и не моя тоже. Мне нужно было на что-то жить, а значит, играть.

К тому же нужно помогать семье, а еще откладывать на будущее. Побывав на могиле отца, я живо вспомнила то, как умирал он, как умирала сестра Альва… Будь у нас деньги, это могло бы спасти их жизни, если не спасти, то хотя бы продлить.

Приходилось признавать правоту Эдингтона: нужно заработать деньги. Но он прав и в другом: сначала нужно заработать устойчивый статус звезды, пока у меня его не было. Зачем? Чтобы иметь возможность диктовать свои условия Майеру и повысить свои гонорары. Харри твердил:

– Хочешь много денег и быстрей? Снимайся как можно больше, стань ведущей актрисой МГМ, чтобы одна только угроза расторгнуть контракт приводила всех в ужас. Потерпи хотя бы некоторое время, когда у тебя будет круглый счет в банке, сможешь угрожать уйти и будешь получать все, что ни потребуешь. Если станешь настоящей звездой первой величины, а ты это можешь, Майер сам будет приносить тебе деньги в зубах.

Мне не был нужен Майер с деньгами в зубах, я предпочла бы не видеть его вовсе, но понимала, что Харри прав.

Конечно, он схитрил, потому что Майеру он обещал, что из Швеции я вернусь шелковой. На кого же работал Эдингтон, на меня или Майера? Позже я поняла, что на себя. Ему нравилось руководить мной, давать советы, подчинять себе или просто умными беседами и доводами приводить к тому решению, которое подсказывал он сам.

Тогда я над этим не задумывалась, после жесткого диктата и даже скандалов Стиллера манера Эдингтона воздействовать убеждением и разумными доводами казалась мне просто бархатной. Тем более Харри добивался для меня всего, что обещал. Это вполне справедливо, что его собственные гонорары росли пропорционально моим.

И со Швецией и театром он тоже оказался прав. Я быстро поняла, что ни сниматься в Швеции, ни играть в театре вообще не смогу.

Голливуд есть Голливуд, его можно ругать сколько угодно, но не признать то, что в киноиндустрии всего мира он впереди остальных, невозможно. Можно спорить о качестве фильмов, об уровне профессионализма и художественной ценности продукции Голливуда и европейских студий, даже самых больших, но спорить по поводу гонораров глупо.

Чтобы заработать то, что я теперь имела за один фильм, в Европе мне пришлось бы сыграть в пяти. Да, я уже была звездой, но американской. Даже выход «Любви» с трагическим финалом, снятым для европейского зрителя, не сделал меня дома суперзвездой.

Поняла я еще одно: в Голливуде у меня есть имя и статус, пусть недостаточный для диктата своих условий, но вполне приемлемый для начинающей актрисы с двумя годами съемок и четырьмя фильмами. В Европе никакого. Для европейских реиссеров и студий Голливуд не указ, для зрителей тоже. Это много позже американские фильмы стали законодателями моды и в Старом Свете, тогда еще нет. Снова начинать с нуля безо всякой поддержки и заново зарабатывать статус?

Все равно, не знаю, на что решилась бы, если бы не попытка сыграть на театральной сцене. Эдингтон и тут оказался прав. Меня пригласили сыграть в пьесе, я даже репетировала и дошла до премьеры, которая… не состоялась. Причина: у голливудской звезды слишком дрожали колени, меня охватила страшная паника и от страха сел голос. Премьеру пришлось отменить, мне – сделать вид, что простужена, и постараться поскорей покинуть Швецию во избежание нового позора.

Я не гожусь для сцены, я актриса кино, значит, нужно следовать мудрому совету Харри: возвращаться в Голливуд, завязать себя в узел и играть с утра до вечера все, что ни предложат, чтобы как можно скорей пополнять счет в банке.

Я вернулась, Эдингтон был рад:

– Грета, ты поступила мудро, нельзя отталкивать руку дающего. Заработай славу и деньги – и сможешь плюнуть Майеру в лицо.

Легко сказать – заработай.

Следующие пять лет, выполняя контракт, который помог подписать Эдингтон, мне пришлось играть роли женщин-вамп без остановки. Фильм следовал за фильмом, роль за ролью, но их даже запомнить невозможно, не только осмыслить. Чем отличалась Марианна из «Божественной женщины» от Лили Стерлинг в «Орхидеях»? Пустые фильмы, пустые роли, но лучшие условия съемки, лучшие партнеры, режиссеры, операторы, гримеры, осветители…