Грешным делом - [2]

В палаточном городке горели жаровни, атмосфера была праздничной и Савва быстро перезнакомился с народом. Правда, с именем вышло неловко. На вопрос, как зовут, он не задумываясь ответил, что Саввой. Лица вытянулись у всех, и только гражданин, похожий на профессора, полувопросительно-полуутвердительно произнес: «Варсава?». «Ага. Редкое имя», – скромно потупившись сказала блондинка.

В лагере угощали шашлыком, кулешом, самопечным хлебом. Прямо так и называли – самопечный. Вообще словечек незнакомых было много, и он уже перестал их запоминать. Вместо дискотеки реконструкторы собирались водить хороводы и прыгать через костер, но Савва под предлогом раннего подъема ушел спать. Палатки были отапливаемые и современные, в конце ноября никто не хотел погружаться в средневековую атмосферу чересчур глубоко. Он лежал в спальнике с закрытыми глазами и анализировал нападение.

В эту качалку Савва ходил уже лет семь. Небольшой зал принадлежал клубу пенсионеров. Граждане серебряного возраста занимались бесплатно, а по недорогому абонементу могли растить кубики на прессе жители микрорайона. Но из-за того, что сюда принимали исключительно по прописке и только с полным набором анализов, народу было мало. Савва приходил сразу после шести, когда тренажерка напоминала пустыню Гоби по количеству человек на квадратный метр.

После тренировки, как обычно, пошел в душ. Отросшие волосы мешали, топать потом домой с мокрой головой не хотелось, но представить себя в шапочке для душа он не мог. То есть, наоборот, представлял слишком отчетливо и это было настолько дурацкое зрелище, что и за деньги он бы её не надел. Мысли перескочили на дурацкий спор с коллегой из соседнего отдела. На новогодних каникулах они тусили на турбазе. С чего Савва зарубился с самой мелкой (и вредной) девицей в коллективе, кто быстрее ездит на лыжах, вспомнить не получилось. А вот триумф Томуси, которая сделала его на раз, врезался в память намертво. Противная девчонка выиграла, укатив к финишу на своем хаски. «Ну я же ехала не верхом, а на лыжах!», – с невинным лицом заявила она. Желание девушка загадала, чтобы он год не стригся.

Савва распустил тугую косу и почесал макушку. Через два месяца можно будет вернуться к сантиметровому ежику. Он поерзал в спальнике, устраиваясь поудобнее, и принялся выстраивать цепочку событий с места, на котором отвлекся. Вот он зашел в душ, включил воду, протянул руку к мылу…

И дверь в его кабинку сильно дернули с той стороны.

– Занято, – рявкнул, перекрикивая шум воды. Но за ручку снова дернули, еще сильнее. Защелка выскочила вместе с державшими её шурупами. Возникший в проеме здоровяк замахнулся полотенцем, которое с таким свистом рассекло воздух, словно в него завернули гантелю. Флакон грохнулся на кафель и с сочным чпоком раскололся. В воздухе запахло абрикосами… Савва успел прижаться к стене, на полную мощность выкрутил горячую воду. Струя кипятка врезалась мужику в лицо, растёкшееся мыло сделало кафель скользким на одиннадцать баллов из десяти, и… Здоровяк сначала попытался сесть на шпагат, с трудом свел ноги вместе, при этом завалившись на спину, и в позе агонизирующего жука уехал в подсобку со швабрами. Дверь в помещение он открыл головой.

Савва рванул вдогонку. Закрыл дверь на замок, подпер шваброй и кинулся в раздевалку. Грохот из душевой намекал, что нужно поторопиться. Он схватил куртку, сумку, сунул ноги в кроссы. Голый выскочил в коридор.

– Что-то там шумно. Может, Лысому помочь?

– Не лезь, без сопливых скользко.

Савва не дыша, на цыпочках, свернул в женскую раздевалку. Здесь тоже было пусто. Из трех десятков шкафчиков заперт только один. Он подергал дверку, вытащил из сумки ножик и без труда открыл замок. Видимо небеса сжалились над ним и решили подарить шанс.

Красное платье жало в плечах и груди, но шевелиться в нем было можно. Трогать чужой телефон было свинством, но оставаться без мобильника не хотелось. Забрав золотистый сяоми, Савва вытащил из него симку, поставил свой самсунг на форматирование и кинул в шкаф. Распустил волосы, накинул куртку. Морщась, накрасил губы алой помадой, которую нашел в женской сумочке, и походкой «от бедра» вышел из раздевалки. До метро быстрым шагом было минут пять. Уже перед самым входом в подземку на Савву обратил внимание рослый ППС-ник. «Блондинка» сделала вид, что полицейского в упор не видит. Патрульный моментально потерял интерес.

***

– Через час.

– Нет, – голос в трубке был молодым, красивым и полным отчаяния.

– Мне надо.

– Вы не записаны!

– Ну так запишите. Через час.

– Так нельзя! – в трубке уже практически рыдали.

– А спорим, что мадам скажет можно? Ставлю тыщщу.

Раздался всхлип и следом другой, более взрослый голос устало спросил:

– К чему этот цирк?

– Мне срочно нужен человек. Живой. Остался месяц.

– Любой живой человек?

– Женщина, моложе тридцати, без вредных привычек и здоровая. Не вздумай подсунуть ходячий труп или сумасшедшую.

– Хорошо. Но бесплатно работать не буду. Приезжай через два часа. Цену знаешь?

– Пффф, напугала… Можно подумать, что я на паперти побираюсь.

Официант, одетый под полового, притворился глухим. Первую рюмку гостья уже выпила и он ждал, когда закончится телефонный разговор, чтобы налить следующую. Дама опрокинула вторую стопочку, крякнула и потянулась к закускам. На столе была настоящая русская классика: ещё теплый ржаной хлеб, хрусткая квашеная капустка с багряными каплями клюквы и ароматным маслицем, соленые рыжики, расстегаи, стопка блинов, а к ним сметана, кавьяр и запотевший графин с водочкой. Подцепив вилкой грибы, рукой она ухватила сразу два блина.