Грешники - [58]

Родители работали тоже на заводе. Это был тяжелый, изматывающий, чисто механический труд. Денег не хватало. В одних и тех же брюках я ходил на протяжении нескольких лет подряд. Странно, но при всем этом мама с самого детства отдала меня в музыкальную школу и потом внимательно следила, чтобы я действительно хорошо учился.

Никакого петербургского блеска в этой жизни не было. На рабочих окраинах люди вели ту же жизнь, что и десятки поколений их предков в деревнях. Это была незамысловатая, очень русская жизнь. Вечера молодежь коротала на лавочках возле парадных. По выходным люди ходили друг к другу в гости. Такого слова, как «любовь», в моем детстве просто не было. «Любовь» — это вообще совсем не русское слово. Стали жить вместе — вот и семья. Ребенок родился — воспитаем, поставим на ноги. А на возвышенные слова и романтические отношения после тяжелого трудового дня ни сил, ни времени уже не оставалось.

В музыкальной школе я специализировался по классу игры на баяне. Но когда мы начали играть рок-н-ролл, то о баяне я даже не думал — сразу ухватился за гитару. Свою первую группу я собрал вместе с двумя одноклассниками. Едва у нас появилось несколько песен, как мы тут же попробовали их записать. И с записанной кассетой пошли к Андрею Тропилло — легендарному первому продюсеру всего русского рок-н-ролла. У Тропилло уже в 1980-х была своя студия. Мы надеялись, что он согласится записать нам альбом.

Студия Тропилло находилась тоже на Охте, всего в нескольких кварталах от моей школы. Как ни странно, наш материал ему понравился. Андрей Владимирович сказал, что прямо сейчас пишет «Аквариум» и пустить нас не может. Но вот ближе к весне — пожалуйста. Когда мы уже уходили, он спросил:

— Как вы, ребята, называетесь?

— Scrap! — гордо ответили мы.

Тропилло скривился:

— По-английски? Я бы советовал поменять название.

В том материале, который мы ему принесли, была песня «Инвалид нулевой группы». Scrap мы поменяли на «нулевую группу», а потом и просто на «Ноль». Под этим названием мы впервые попробовали выступить перед большой аудиторией. Концерт проходил в Доме культуры радиотехника. А поскольку материала на полноценный концерт у нас еще не хватало, то в перерывах между песнями я на баяне исполнял какие-то танго, инструментальные пьесы. И неожиданно это всем понравилось. Скрестить рок-н-ролл и народный звук баяна — для тех времен это была очень свежая идея.

К весне следующего, 1986 года наш альбом был полностью готов. В мае я окончил школу, и почти сразу после этого «Ноль» выступил на Пятом фестивале ленинградского «Рок-клуба». После этого для всех нас началась совсем другая жизнь.

Илья Стогов (р. 1970) — журналист

Поколение поэтов 1960-х жило на крошечном пятачке петербургского центра. Там же жили и первые музыканты ленинградского «Рок-клуба». И даже первые звезды русского техно ходили по тем же улицам, что Пушкин и Блок. Время шло, город менялся, а люди все торчали на тех же перекрестках, что и двести лет назад. Но к началу XXI века все изменилось.

Девяностые были настоящей революцией. В мертвый, камерный петербургский центр ворвались дикари с индустриальных окраин. Этому городу, этой стране давно не хватало свежей крови — и вот она появилась. Новое поколение пришло из мест, которые сыщешь не на каждой карте города. И нравы у них были соответствующие. Все, с кем я разговаривал, готовя эту книгу, вспоминали о драках район на район, о намотанных на кулак солдатских ремнях, о постановке на учет в милицию…

Девяностые стали последней русской революцией. И как каждая революция, эта очень быстро начала пожирать собственных детей.

Федор Чистяков (р. 1967) — бывший лидер группы «Ноль»

Когда тебе двадцать — ты просто не можешь не гореть. Вся твоя жизнь — бесконечный адреналин, бесконечный подъем все выше. От этого наркотика отказаться очень сложно. Люди пытаются продлить свое двадцатилетие до бесконечности. Потому что, когда это начинает проходить, у них возникает ощущение, будто жизнь кончена. Будто ничего стóящего впереди и не будет.

К середине 1980-х главной звездой ленинградского «Рок-клуба» стала «Алиса» с новым вокалистом Костей Кинчевым. Выступать перед ними другие группы отказывались: кому охота шагнуть на сцену и быть закиданным пустыми бутылками? А мы совершенно спокойно выходили со своими песнями под баян и всех убирали. Разумеется, это было приятно.

Молодым людям некогда задавать себе сложные вопросы. Когда ты только начинаешь жить, тебя совсем не интересует, откуда ты и куда идешь. Кто-то способен провести так всю жизнь, а вот у меня вышло иначе. Вряд ли кому-то можно посоветовать жить так, как я. Но жить механически, ни о чем не думая, — тоже не выход. Думаешь ты об этом или не думаешь, сами-то вопросы никуда не деваются. Отвечать на них все равно придется.

После выступления на Пятом фестивале «Рок-клуба» следующие два года мы провели в бесконечных гастролях. Сперва внутри страны, а потом и за границей. Мне было чуть за двадцать. Как устроен этот мир, я не понимал и понимать не желал. Я видел, что «Ноль» оседлал волну и эта волна возносит нас все выше. Чем все кончится, думать мне не хотелось.