* * *
Во Дворце культуры имени Ленсовета танцы проводились каждый уикенд. Я не пропускал ни одного вечера. Платить за вход мне было нечем. С хозяевами дискотеки я договорился, что стану танцевать на сцене, а они за это будут бесплатно меня пропускать. Профессиональных танцоров в те годы не было еще ни в одном клубе.
Вскоре я познакомился с DJ, работавшим на этих танцах. Оказалось, что мы соседи: парень жил за два дома от меня. Его звали Андрей Репников. Я стал ходить только на те танцы, где диджеил Андрей, я часами сидел у него дома, он перезнакомил меня со всей хип-хоп-тусовкой, и общался я теперь только с теми людьми, с которыми общался Андрей.
Это непонятно мне и до сих пор. Я был почти ребенок, а эти ребята — они были совсем взрослыми. Андрею было уже за двадцать. Его приятели делали самую современную музыку в стране, а я всего лишь умел красиво танцевать. Что за интерес был у них, чтобы общаться с маленьким пацаном?
Знаешь, иногда на улице или в кафе можно встретить семьи, глядя на которые сразу понимаешь: у них все хорошо. Ребенок любит родителей, а родители любят друг друга и при взгляде на ребенка всегда улыбаются. У меня в семье было не так. То есть в детстве это ощущение было… но, наверное, мне его не хватало. Папа в плавании, мама должна была выживать. Иногда мне начинало казаться, будто вот сейчас, в эту минуту, меня вообще никто не любит… никто-никто обо мне не думает… и мир рушился, и проще было, наверное, умереть. Я выбегал из дому на улицу и искал людей, рядом с которыми об этом можно было не думать.
* * *
Папа Андрея — довольно известный классический композитор. Но он жил отдельно, в другом городе, и квартира у Андрея всегда была свободна. Я заходил к нему с утра, будил его, и мы проводили вместе круглые сутки. Я постоянно был рядом.
Как-то мы зашли к DJ Майклу Пуго. Накануне Майкл купил в валютном магазине «Березка» пачку модных длиннющих папирос «Три богатыря». Он долго хвастался, какие эти папиросы длинные и классные, вертел пачку в руках, а потом сказал, что пора, наверное, и забить.
Прежде я много раз видел, как курят друзья моего брата. Но меня они никогда не угощали. Здесь на мой возраст никто не обращал внимания. Сама марихуана для меня была не важна — важно было то, что начиналось потом. Мы курили, пили пиво или чай — и без конца общались. Говорили друг с другом. Были вместе. Я наконец-то был счастлив.
Секс, кстати, был у меня тоже у самого первого в классе. Когда в ДК Ленсовета я выбирался на сцену и начинал танцевать, все девчонки в зале смотрели на это пораженными глазами. Как-то, протиснувшись поближе, одна из них сказала, что сегодня родителей дома у нее нет и, если я захочу, мы могли бы поиграть в игровую приставку Dendy.
Парням в классе я говорил, что девушек у меня было — о-го-го! Что я их — только так! Но на самом деле тот раз был у меня первым. Девушка была старше меня года на четыре: семнадцать ей уже исполнилось. Я остался у нее на всю ночь, а утром пошел делиться новостью с одноклассниками. Я точно знал: ни у кого из них ничего подобного еще не было. Среди сверстников я был самым крутым.
Потом девушек стало много. Первой более или менее постоянной подружкой у меня была школьная знакомая из параллельного класса. Ее звали Таня. Она была очень красивая. Первый раз мы с ней переспали просто на спор: сможем или нет? Вроде бы Таня стала считаться МОЕЙ девушкой, но всерьез воспринимать все это я не собирался.
Как-то большой компанией мы поехали загорать, а потом с ближайшей Таниной подругой оказались у меня дома. Я тут же полез к девочке в трусы. В соседней комнате спала моя бабушка, а подружка явно была целочка, но ни то ни другое меня не смущало. Я стащил с нее трусы, заставил лечь, всем телом придавил к дивану…
Она отпихивала меня слабыми руками и шептала:
— А Таня? Как же Таня? Что мы с тобой скажем Тане?
Я коленками раздвигал ей сжатые ноги и объяснял:
— Таня — моя девушка. А с тобой мы просто пошпилимся.
Девица громко рыдала. Меня это только рассмешило. Что именно станут думать и чувствовать другие люди, тогда меня совершенно не интересовало.
* * *
Какая уж тут учеба? В школу я теперь заходил, только чтобы попить с одноклассниками пива. Одно время я даже ушел из дому и переехал к Андрею. На тот момент у Андрея уже нарисовалась какая-то невеста, а квартира была совсем маленькая, но они совсем меня не стеснялись и запросто могли поболтать со мной о сексе или чем-нибудь угостить.
Кроме меня, дома у Андрея жил британский DJ Люк Миллз. Иногда останавливался DJ Грув, который тогда писал самые первые сеты и еще не превратился в «Великого-Диджея-Грува». Какие-то новые люди появлялись постоянно.
Неподалеку от нашего квартала расположен Сосновский парк. Мы с Андреем ходили туда загорать. Как-то на пляже он встретил знакомых — диджеев Тенгиза и Хота. На тот момент эти двое делали проект «Термоядерный Jam».
В том году в продаже появилась самая первая русская рэп-кассета. С одной стороны там была записана группа «Мальчишник», в которой читал Дельфин, а с другой — как раз «Термоядерный Jam». Тенгиз и Хот для меня были небожителями. Все их тексты я знал наизусть.
