Антон Белянкин (р. 1968) — лидер группы «2ва Самолета»
Всю первую половину 1990-х наша группа провела в непрерывных заграничных гастролях. В Петербурге в те годы делать было нечего. Прежде чем «2ва Самолета» открыли «Нору» и «Грибоедов», в городе существовал всего один клуб: TaMtAm. Мы ходили туда довольно часто. Место выглядело очень по-европейски: полусквот, полуклуб, — люди там жили, играли, сидели в кафе и употребляли все, что возможно.
Перед входом в туалет там всегда стояла толпа. Не чтобы пописать, а потому что в каждой кабинке сидел пушер. Покупатели заходили по одному, запирали за собой дверь, отдавали деньги и здесь же вмазывали. Как-то я ради интереса отстоял длиннющую очередь и тоже зашел. Торговал в тот вечер мой хороший приятель — гитарист и автор текстов самой известной на тот момент городской группы.
— Ой! — удивился я. — Чего это ты тут делаешь?
— Скажи лучше, что здесь делаешь ты?
— Я? Я зашел глянуть, что у тебя есть.
— У меня, — с гордостью ответил приятель, — есть все!
* * *
Первый раз в жизни героин я попробовал дома у нашего вокалиста Вадика Покровского. Накануне знакомые привезли мне в подарок из Казахстана здоровенный шар гашиша. Я позвонил Вадику и спросил, можно ли зайти в гости?
Дедушка Вадика был главным инженером Адмиралтейского завода, а папа — крупным проектировщиком. Они жили на Московском проспекте, в доме сталинской постройки. Квартира у них была просто необъятная. В ней существовала даже комната для прислуги. Мы проводили в этой квартире очень много времени.
Я приехал, поздоровался, прошел в большую комнату, сел в кресло и стал забивать папиросу. Я думал, у Вадика никого нет, но через некоторое время из недр его огромной квартиры выплыл чувак со стеклянным шприцом в руках. Он выпустил фонтанчик, посмотрел на меня и спросил у Вадика:
— Твой друг тоже будет вмазываться героином?
— Будет, будет! — закивал тот.
До гашиша в тот день руки так и не дошли. Мы еще долго сидели у Вадика дома. У него была действительно огромная квартира. Собираться там было очень удобно. Родители любили Вадика самозабвенно. Им очень нравилось, если к сыну заходят друзья.
Мы все были любимыми детьми хороших родителей. Детство я провел в секциях и кружках — фехтование, регби, шахматы, плавание… Все что угодно, кроме музыки. Отец категорически не хотел, чтобы я стал музыкантом. Он говорил, что музыканты — либо алкоголики, либо педерасты. Только позже я понял, насколько он был прав.
Если бы СССР не развалился, думаю, я закончил бы институт, стал инженером и, как родители, всю жизнь отторчал бы в небольшом тресте. Никакой группы в моей жизни не появилось бы — да и ничего страшного. Жить так, как жили мои родители, — вовсе не плохо. О карьере рок-героя можно мечтать в тринадцать лет. Но когда ты взрослеешь, то первое, что понимаешь: в жизни есть много и других удовольствий.
Моя мама проработала бухгалтером почти тридцать лет. По национальности она еврейка, а папа был упертым русским националистом.
Иногда я дразнил его:
— Как ты можешь так говорить? Я же еврей!
— Ты мой сын, — совершенно серьезно отвечал он. — Ты просто не можешь быть евреем.
Мама боялась, что из-за национальности у меня рано или поздно возникнут проблемы. Ее любимой поговоркой было: кто не семит, тот антисемит. Выйдя на пенсию, она поняла, что в этой стране ловить больше нечего, и по еврейским каналам эмигрировала в Германию. А я остался.
* * *
Я учился в школе № 362. Все называли ее «Бутылка», потому что в советские времена водка стоила 3 рубля 62 копейки. Нравы в школе были жесткие. Как-то на дискотеке директор школы сделал компании местных гопников замечание, чтобы те не курили прямо в зале. В ответ парни повалили директора на землю и несколько раз ударили ногой по зубам.
Основным развлечением в районе была «игра в отнималки». Когда школьникам хотелось выпить, а денег не было, они садились возле винно-водочного магазина и ждали: не выйдет ли оттуда мужичок похлипче с целой сумкой портвейна. Мужичонке совали в дыню, портвейн забирали себе — вот и отнималки!
К седьмому классу мне стал очень нравиться Фрэнк Заппа. Из его песен я узнал, что если ты хочешь понять все на свете, то должен курить марихуану. И я нашел себе дилера. В течение полугода я ездил к нему, покупал на выпрошенные у мамы деньги траву — а потом приятели как-то угостили меня реальной анашой. И только тут выяснилось, что пушер продавал мне сушеную петрушку из аптеки.
