Грешники - [16]

— Ребята, в следующий раз. Да и вам мешать не хочется, очень уж у вас занятой вид.

Охлобыстин хлопнул Валентина по плечу, подмигнул Лене и широкими шагами вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

— Тропический шторм «Роман», — вставая, сказал Шажков, глядя на виновато улыбающуюся Окладникову.

— Какие у вас сейчас планы? Я на машине в вашем распоряжении.

Шажков произнёс это так решительно, что Лена не сумела отшутиться и честно сказала: «Мне нужно в парфюмерный магазин, а потом я иду в гости».

— Если не секрет, кого вы сегодня осчастливите?

— Подругу, у неё юбилей — 25 лет.

— Отлично! Так куда вас везти сейчас?

— На Невский, — Окладникова, прикрыв собой экран ноутбука, пощёлкала мышкой и стала отсоединять кабель.

Погода окончательно разгулялась, и Невский выглядел как игрушка: людно, шумно, празднично. В зале магазина терпко пахло смесью духов, между стильно оформленными витринами ходили красиво одетые мужчины и женщины. Время от времени то тут, то там появлялись девчонки-консультанты в коротких голубых юбочках. Шажков взял Лену за руку и предложил: «Разделимся. Вы по своим интересам, а я по своим, хорошо?»

— Хорошо, — весело ответила Окладникова, коротко сжав ладонь Валентина.

Шажков пошёл вдоль витрин с женскими духами, пробуя разные ароматы, и в конце концов отобрал три. Отойдя к окну стал нюхать по очереди душистые полосочки, пока запахи не смешались в один. Подошла девушка в синей юбочке и участливо спросила, не нужна ли помощь.

— Да, — окончательно сдавшись, произнёс Шажков, — порекомендуйте мне, милая леди, какой-нибудь абсолютно новый, нетривиальный аромат.

— Для какой дамы?

— Для светловолосой романтичной девушки.

— Пойдемте.

Через двадцать минут Валентин уже стоял у выхода, поджидая Лену. Она появилась довольно скоро, прелестно возбуждённая (как показалось Шажкову) и с красивым пакетом в руках.

— Я не очень долго? — спросила Окладникова.

— В самый раз, — ответил Валя, — куда едем дальше?

— Мне теперь в метро, Валентин Иванович. Спасибо вам большое, дальше я сама.

— А я думал вас ещё повозить, — с искренним разочарованием ответил Шажков.

— Я мечтаю с вами поехать, честное слово, — серьёзно произнесла Окладникова, глянув на Валентина.

— Да?

— Да… Куда вы только захотите, — продолжила она твёрдо, не отводя серых глаз.

— Но не сейчас?

— Но не сейчас.

— В таком случае я хочу вам подарить, заранее, на Пасху, — с этими словами Шажков вынул из кармана коробочку с духами, — прошу вас, новый аромат, должен подойти…

Окладникова покраснела и медленным движением взяла духи. Её рука чуть подрагивала. Не сразу сказала: «Спасибо». Потом опустила голову и зашуршала в своём пакете.

— Валентин Иванович, — скороговоркой произнесла она, поднимая глаза, — позвольте тогда сделать и вам подарочек к Пасхе, — и протянула Шажкову квадратную коробочку.

У Шажкова закружилась голова.

— Никаких Ивановичей больше, — отделяя слова друг от друга, глухо произнес он. — Забыли про Ивановича. Меня зовут Валентин, для вас — Валя. Как вы для меня — Лена.

— Спасибо… Валя, — с усилием произнесла Окладникова. — Непривычно пока звучит.

— Ещё много чего будет неприличного, — ответил Валентин, как бы со стороны услышав и запоздало осознав собственную оговорку по Фрейду. Однако он не смутился, а, следуя не им предначертанным, но желанным курсом, притянул Лену к себе и поцеловал в губы. Она тоже подалась к нему, и её губы раскрылись в ответ.

«Губы без помады, — мелькнула у Шажкова мысль, — она ждала этого, она была готова!»

Дома Шажков открыл коробочку и прочитал название туалетной воды: «Chanel Egoiste».

8

Страстная неделя пролетела быстро. Всё как-то разом навалилось. Шажков погряз в бумажной текучке, в решении бесчисленных организационных вопросов, в долгих и нервных совещаниях. Так всегда бывало перед крупными международными конференциями, одна из которых с неумолимостью айсберга на пути «Титаника» приближалась не с каждым днём, а, казалось, с каждым часом. Окладникова совсем осунулась, но с маниакальным упорством помогала Валентину разгребать текущие дела, пытаясь броситься на все амбразуры сразу. У Шажкова мало было возможностей (или желания) задуматься о вечном. С четверга он решил поститься, поначалу отказавшись даже от участия в банкете по поводу защиты коллегой докторской диссертации. Валентина образумил Хачатуров, сказав ему: «Валя, ты ведь тоже будешь докторскую защищать, и ты обидишься, если меня пригласишь, а я к тебе не приду. Что случилось? Заболел кто? Умер кто? Ах, Страстная Пятница! Так не пей вина, поклюй капустного салатика. Поборись с искушением, тебе зачтётся».

— Грамотно чешет, гад, — беззлобно думал Валентин. Он уважал Хачатурова за мудрость и прямоту, а также за то, что тот никогда не опускался до сплетен. Что скажешь ему, то с собой унесёт в могилу. В общем, Валентин решил пойти на банкет, но воздержаться от злоупотреблений. Получилось не полностью.

К концу недели океан дел стал успокаиваться, и Шажкова с Окладниковой выбросило на берег потрёпанными, но не потерявшими оптимизма и ещё более сблизившимися. Они распрощались в пятницу перед банкетом, на который, как на фронт, уходил Шажков, и договорились встретиться в субботу вечером у церкви.