Грешница - [27]

Когда я рассказала все новости, Степанида завела разговор о новом барине, а под конец начала допытываться о нас с Алексеем Григорьевичем. Я рассказала о нем все, что и без того знали дворовые, но ей этого было мало. Очень уж ей хотелось узнать, что у нас с ним было.

— Значит, ты теперь при нем? — как бы невзначай, интересовалась она.

— Да, тетя Степанида, он же меня от смерти спас, вот теперь за собой и возит, — ответила я.

— А как у вас с ним? — осторожно пытала она, изнывая от любопытства.

— Если ты об этом, то у нас ничего с ним нет, — ответила я, — я ведь замужем!

— Знаю, как ты замужем… Неужто барин тебя ни к чему не принудил?

— Не принудил, он не такой и я не такая! — гордо ответила я.

Тетка Степанида не поверила, подумала, что я вру, как в таких делах врут все бабы и подъехала с другой стороны:

— А тебе-то самой он люб?

Я хотела сказать, что нет, не люб, но как-то само собой получилась, что сказала правду.

— Значит, тронул молодец девичье сердечко? Чего ж ты тогда вместе с ним не спишь? — задала портниха глупый вопрос. Постелила-то у себя в комнате мне сама.

— Не знаю, как-то так получается, то болела, теперь вот к вам приехали. Стыдно…

— Вот глупая, — засмеялась тетка Степанида, — чего ж стыдится, когда любится? Хочешь, я вас сведу?

Ее предложение меня удивило, в нем можно было заподозрить дурной замысел, но у нее в голове не было ничего плохого, она и правда желала нам счастья. Мне стало любопытно узнать, почему она так хлопочет, и я спросила:

— А тебе тетя Степанида, какая от того корысть?

— Тебя дуреху жалко, — неожиданно сказала портниха, — ты молодая, и не понимаешь, что мужики без этого жить не могут. Не с тобой он будет, так другую найдет. Мужчина твой лекарь видный, долго один не пробудет.

Не знаю почему, но сердце мне кольнуло будто иглой.

— Так боязно, все-таки грех! — попробовала отговориться я.

— Конечно грех, — согласилась тетка Степанида, — только не согрешишь, не покаешься, а не покаешься, не спасешься. Это наша женская судьба мужиков прельщать. Все они кобели одинаковые, только об одном думают! — с горечью добавила она и подумала о своем Фроле Исаевиче.

Я хотела возразить, заступиться если не за всех мужчин, то хотя бы за Алешу, но вспомнила, что с тех пор, как начала проникать в чужие мысли, сам убедилась, что так оно и есть на самом деле. Почти все мужики действительно кобели и потому промолчала. Конечно, правда и то, что женщины, как и мужчины, думают примерно о том же самом. Может быть, не так прямо, но зато много больше.

— Если хочешь, пойди к нему сейчас, — вдруг предложила Степанида, — а утром вернешься сюда, никто и не узнает.

— Нет, я лучше буду спать здесь, пусть он отдохнет, а то он за время моей болезни совсем измучился, — отказалась я.

— Ну, как знаешь, — сказала, зевая, портниха. — Я тоже за время Дуниной болезни вся извелась. А ты не знаешь, как твой барин о Дуне и Семке-то узнал?

— Не знаю, — соврала я. — Он много что делает простому человеку непонятного.

— А он часом не колдун? — испугалась Степанида.

— Как можно, я сама видела, как он на иконы крестится, — опять соврала я, Алеша при мне ни разу не молился. — Колдунам накладывать на себя крестное знамение их законом заказано!

На этом наш разговор внезапно прервался, я встревожилась, почему тетка Степанида не отвечает. Оказалось, что она заснула на полуслове. Я вздохнула, умастилась на жестковатой лавке, и начала думать о том, как вдруг, в одночасье поменялась вся моя жизнь. Потом закрыла глаза и не заметила, когда наступило утро.

— Вставай лежебока, проспишь царствие небесное, — весело сказала, наклоняясь надо мной хозяйка, и я проснулась.

На дворе уже был ясный день, а на душе приятно и празднично.

— Вставай живей, твой уже давно тебя кличет, — поторопила Степанида.

Я засмеялась от радости жизни и вскочила с лавки.

— Ишь, егоза, как веселится! — шутливо заворчала тетка. — Помоги вон мальчишке отнести барину умывание.

Мы с учеником-мальчишкой в четыре руки отнесли Алеше умывальник в виде глиняного барашка. Он был необычно интересный, когда его наклоняешь, изо рта выливается вода. Я никогда еще не видела такого чуда. Пока Алеша умывался, тетка Степанида не уходила, следила, чтобы гостю все в ее доме понравилось.

Алеша вел себя степенно, как полагается лекарю, расспрашивал хозяйку о делах и здоровье, но как только мы с ним остались вдвоем, тотчас на меня набросился. Я ему не давалась, а он меня целовал и везде гладил руками, так что я еле успевала отбиваться.

— Ну, отпусти же, сумасшедший! — наконец взмолилась я, когда он потянул меня на полати. — Сейчас же кто-нибудь придет!

Будто услышав мои слова, в дверь постучались, и тот же мальчик-ученик портного внес на глиняном блюде завтрак. Мы сразу сели за стол. После выздоровления я все время была голодной. Еда у Котомкиных была почти барская, я такую раньше никогда не ела и мне хотелось попробовать всего. Алеша, наблюдая за мной, смеялся, подкладывал лучшие куски, и все время норовил приласкать. К концу завтрака я уже вся горела, боялась, что не смогу его оттолкнуть и от греха подальше, уговорила навестить Дуню.