Грешница - [19]

— Что же тебе не нравится? — с интересом спросила старуха.

— Ничего не нравится, незачем мне знать чужие мысли! К тому же ни спать я не могу, ни в тишине подумать, все время слушаю всякие глупости…

— А ты не слушай, — посоветовала она.

— Как же не слушать, когда в голове все время чужие слова звучат? Вот мы сейчас с тобой говорим, а мимо дверей прошел наш повар и подумал, что забыл крупу перебрать и кашу вместе с жуками сварил. Как я ее после такого есть смогу?

Бабка Ульяна рассмеялась, показывая беззубые десны:

— Так что, по-твоему, лучше ничего не знать и пакость глотать или знать и поберечься?

Я задумалась, не зная как ответить. Созналась:

— И так плохо и так нехорошо. Знала бы ты, бабушка, что тут про меня в доме думают!

Бабка Ульяна опять весело засмеялась.

— А ты плохое не слушай, а слушай только то, что надобно. Тогда и тебе будет хорошо, и людям вреда не принесешь.

— У меня не получается, — грустно сказала я, — все равно все слышу!

— Научишься, — успокоила она. — Ты вот, когда в лесу гуляешь, слушаешь, как листья шелестят? Вот и людей научишься не слушать. А не захочешь, девонька, даром моим владеть, так я тебя научу, как от него отказаться. Только ты не торопись решать, назад пути не будет.

Она была права, я это поняла, и решилась задать вопрос, который меня мучил:

— Бабушка, а почему ты мне такой подарок сделала? Чем я заслужила?

— Не ты, девонька, а твой полюбовник Алеша. Были уже у вас с ним дела?

Меня от такого подозрения кинуло в жар, я так быстро села на постели, что потеряла одеяло. Стыдно стало так, что запылали щеки.

— Да как ты можешь, бабушка, даже подумать?! Да что бы я грех такой позволила?! Я же венчанная жена! Ни за что! Лучше с головой в прорубь! — быстро ответила я, правда, отводя от старухи глаза.

— Ну, ну, — улыбнулась она, — зарекся кувшин по воду ходить. Голой в мужской постели ты, видать, просто так лежишь. Ну, нет, так нет. Да и где ты те летом прорубь отыщешь?! А теперь полно пустое болтать. Слушай, что я тебе говорю. Если ты останешься с Алексеем-то, то жизнь у тебя будет опасная и трудная. А если сбережешься от него, то может статься, проживешь свой век не хуже других.

О таком я даже и думать не хотела. Не собиралась я от него беречься! Однако прямо ответить не могла, чтобы нас не выдать.

— Так разве это в моей воле? — спросила я. — Куда мне рабе деваться? Как барин прикажет, так и будет.

Старухе мой ответ почему-то понравился, она посмотрела лукавым глазом и сказала:

— Барин барином, а у тебя и своя голова на плечах есть. Всегда можно выход найти. Спрячься в деревне, он, глядишь, тебя и забудет. Что тебе в чужом человеке? Помог выздороветь, за то скажи спасибо, да и будет с него. Или защемил уже сердечко?

Будь я вовсе здорова, то может быть, и подумала бы о своей судьбе, а так от болезни, да еще и старухиного дара в голове была полная каша и сказала я, не то что надо, а то, что на самом деле думала:

— Ничего не знаю я, бабушка. Меня ж без согласия и любви замуж выдали, и муж от меня отказался. Что же мне делать было? Знаю, большой грех с чужим мужчиной на одних полатях спать. Только поначалу, это не по моему желанию, а по болезни то получилось. И теперь я про жизнь свою ничего путного не понимаю. Не буду тебя обманывать, прорубь прорубью, а если Алексей Григорьевич захочет со мной подло поступить, так оно и будет. Я себя для него не пожалею. Видно такая у меня судьба.

Старуха выслушала мои сбивчивые слова и стала серьезной.

— Не бойся, девонька, не станет он с тобой подло поступать, не такой человек. Алексей хоть меня и не признает, но я его давно знаю. Можно сказать, сызмальства. А спрашивала я тебя потому, что хотела проверить, к чему у тебя сердце лежит. Теперь вижу, ты такая же, как и он, не станешь искать в жизни покоя. Может это и правильно. Одним людям одно подходит, другим иное. Я тебе уже говорила, если с Алешей останешься, то судьба у тебя будет завидная, но трудная. Много радости узнаешь, но и горя будет с лихвой. И запомни, в жизни ничего хорошего даром не дается. За все приходится платить. А теперь скажи, хочешь ты от моего дара отказаться?

Я заметалась, не зная, что ответить. Уже я понимала, что знать, о чем думают люди тяжкое бремя, но и лишиться того, что отличает меня ото всех, не хотела. Старуха выжидающе за мной наблюдала, больше не произнеся ни слова.

— Не знаю, бабушка, — честно ответила я. — И хочется оставить и боязно потерять. А дар твой большой грех?

— А этого я точно не знаю, — задумчиво ответила бабка Ульяна. — Только думаю, что обычно больше грехов в наших поступках, а не в умениях. Любую свою способность можно применить людям во благо или во вред. Молода ты и пока меня не поймешь, а как поживешь, то научишься отличать придуманный грех от истинного. Ладно, оставайся пока при своей способности, а если станет она тебе в тягость, скажешь, заветные слова и все образуется.

Она наклонилась к моему уху и прошептала тайное заклинание. Потом спросила:

— Запомнишь?

— Запомню, — пообещала я. — Спасибо тебе.

— Вот и хорошо. А теперь ложись и набирайся сил. Алексею о нашем разговоре ничего не говори.