Гренадилловая шкатулка - [100]

Осознав, что мне не избежать аудиенции у одной из хозяек дома, я мгновенно протрезвел. Хоть и был я пьян, а сообразил, что лишусь всякой возможности продолжить поиски фактов, касающихся Партриджа, если не сумею достойно вести беседу. В голове вмиг прояснело, словно меня окатили ведром ледяной воды.

Джон привел меня в маленькую столовую, где мисс Аллен вышивала шерстью стеганое покрывало. Она тепло приветствовала меня, отложила в сторону пяльцы, с сожалением глянув поверх своего длинного носа на затейливый узор из цветов и фруктов, и спокойно поинтересовалась, что мне нужно.

Я поклонился и глубоко вздохнул.

— Если помните, сударыня, — начал я, пытаясь сосредоточиться на каждом произносимом слове, — когда мы беседовали с вами последний раз, вы упомянули, что в ящике стола вашего брата, в том, который заклинило, лежат его дневники.

— Совершенно верно.

Я моргнул, благодаря Господа за ее спокойствие. Только бы она не заметила, что у меня заплетается язык, молился я про себя.

— Может, вы позволите заглянуть в один из них, самый последний, где он делал записи незадолго до своей смерти?

Не исключено, что там есть сведения, которые могут пролить свет на трагедию…

Мисс Аллен бесцельно рылась в шкатулке с нитками, теребя длинными пальцами моток небесно-голубой пряжи.

— Значит, расследование продолжается. Ну и как, приблизились вы к разгадке гибели вашего друга? Выяснили что-нибудь о моем брате?

Я сдавленно сглотнул.

— Совсем немного. Теперь я точно знаю, что Партридж не был ребенком мадам Тренти и вашего брата. По-моему, я уже говорил вам про эту женщину и выражал сомнение относительно правдивости ее слов.

Мисс Аллен уткнулась взглядом в шкатулку с разноцветной пряжей. Как ни трудно мне было сохранять внимание, от меня не укрылось ее замешательство.

— Так он не их ребенок?

Я начинал реагировать быстрее.

— Полагаю, со стороны мадам Тренти это был умышленный обман. Она выдала Партриджа за сына вашего брата из корыстных побуждений. Ребенок, которого она родила от вашего брата, ребенок, которого растила миссис Фиггинс, умер в раннем возрасте. Он никак не мог быть моим другом.

— Вы уверены?

Я колебался, хотя считал, что незачем утаивать от нее свой визит к Фиггинсам.

— Я нашел миссис Фиггинс. Она, вернее, ее сын признался, что ребенок, которого поручил ее заботам ваш брат, умер. В лондонский приют его не отвозили. Мадам Тренти просто использовала Партриджа — он-то как раз вырос в том приюте, — чтобы надавить на вашего брата.

— Партридж был замешан в ее интригах?

— Нет. Он абсолютно невиновен. Мадам Тренти одурачила его, зная, что ему ничего не известно о собственном происхождении и он с легкостью купится на ее небылицы.

Мисс Аллен медленно покачала головой.

— В таком случае, вашему другу сильно не повезло. Злодейство мадам Тренти не поддается разумению… непонятно, как женщина могла так поступить.

Я почувствовал себя увереннее и принялся излагать ей свою версию.

— Мадам Тренти — беспринципная авантюристка. Теперь, когда ее красота начала увядать, она вознамерилась любой ценой обеспечить свое будущее и решила добиваться помощи от вашего брата. С этой целью она послала сюда Партриджа, как оказалось, на верную смерть.

Мисс Аллен разразилась неодобрительными «ох!» и «ах!». Было видно, что она крайне возмущена. Думаю, она хотела бы еще порассуждать на эту тему, но я перебил ее:

— Возвращаясь к разговору о дневниках… Может, вы все-таки позволите на них взглянуть?

Несмотря на то что мой рассказ взволновал ее, она с готовностью отвела меня в библиотеку и жестом показала на интересующий меня ящик, разрешая открыть его. В голове у меня по-прежнему стучало, но не настолько сильно, чтобы я не смог заметить разительной перемены во внешнем виде стола. Заклинивший ящик теперь горделиво выдавался вперед, словно его недавно открывали и не сумели задвинуть на место. Я дернул за ручку. В отличие от других ящиков, он ходил туго. На его внутренней обивке красовалось огромное темное пятно. Вероятно, недавно в нем что-то разлили, отчего дерево разбухло и ящик перестал плотно закрываться. Мой нос уловил слабый сырный запах. Я заглянул внутрь и зажмурился, не веря своим глазам. Ящик был пуст.

— Дневников здесь нет. Вы убрали их, чтобы они не отсырели? — спросил я.

— Что вы такое говорите? — удивилась мисс Аллен; от смущения на ее щеках проступил румянец. — Дневники были там. Я сама их видела.

— Вероятно, сударыня, кто-то вытащил дневники. Наверно, из-за того что в ящике разлилась какая-то жидкость. Случайно, не молоко? Кто, по-вашему, мог их забрать?

— В самом деле, — поспешно отвечала мисс Аллен. — Не знаю, молоко ли это, но вы правы, запах кислый. Что касается дневников, не думаю, что Элизабет стала бы их трогать. Да и как бы она выдвинула ящик, если даже вы не смогли? Лорд и леди Брадфилд редко заходят сюда одни. Могу только предположить, что их, должно быть, взял Роберт. С недавних пор в нем проснулся интерес к бумагам отца, чего я в нем не наблюдала, когда брат был жив. Полагаю, он надеется найти доказательства того, что отец любил его. Бедный мальчик. Мой брат никогда не выказывал особой нежности к близким. Мать Роберта умерла, когда тот был еще совсем ребенком. Вот почему он всегда так ласков и мягок со мной. Думаю, в силу этих же причин он сблизился и с Элизабет.