Греховные поцелуи - [34]

– Меня собираются сделать особым помощником резидента, но не потому, что он – мой дядя, поверьте. Я могу работать лучше любого служащего корпорации.

– Черт побери! Я вам тоже верю. Вы не тот человек, который станет умолять кого-то об одолжении.

– Особенно родственников, – подтвердила Тара и внезапно спросила: – Вы никогда не задумывались о том, чтобы перейти на работу в частную компанию?

Он поморщился и с силой потер щетинистый подбородок.

– Да... я получал предложения от компаний на составление карт местности, где, вероятнее всего, есть золото, серебро, нефть. Только мне это показалось не очень интересным, вот и все.

Тара внимательно посмотрела на Сэма сквозь облако сигарного дыма, нависшего над столом, и сказала:

– Может быть, Де Бирсы смогут вам сделать более заманчивое предложение...

– По некоторым соображениям, эта идея уже кажется мне привлекательной.

– О! Почему же? – удивилась Тара.

– Потому что ни один из тех парней, кто делал мне подобные предложения, и близко не был так красив, как вы. Наверное, приятно иметь такого босса, как вы, Тара.

Его открытый взгляд и чуть хриплый голос вызвали у Тары какой-то странный трепет и ощущение тепла внизу живота.

– Не я буду вашим боссом. За развитие производства отвечает главный инженер.

– Не имеет значения. Я бы мог видеть вас, когда бы того ни пожелал, – ответил ей Сэм.

Посмотрев на него искоса, Тара высокомерно заявила:

– Что дает вам повод так думать? Вы бы работали на свежем воздухе, а не в офисах Силвер-Сити. Думаю, мы бы редко виделись.

– Да?.. Посмотрим. – Сэм вынул из кармана золотые часы. – Вы не поверите, но уже за полночь. Я, пожалуй, взгляну на лошадей, а затем нам лучше лечь спать. Завтра предстоит беспокойный день. Почему бы вам не постелить постели? В ящике под нижней койкой лежат одеяла.

Он оделся и открыл дверь. Силой ветра его отбросило на шаг назад, и в домик ворвался снежный вихрь.

– Черт возьми! Хуже, чем когда-либо! – воскликнул Сэм и, наклонившись вперед, как человек, несущий тяжесть, исчез в белом водовороте.

Таре пришлось налечь на дверь, чтобы запереть ее на засов. Небольшой бревенчатый домик, как живое существо, содрогался и стонал под натиском стихии. Тара достала одеяла и раскатала матрасы.

«А затем нам лучше лечь спать» – в этой вскользь брошенной фразе таилось что-то интимное. Сколько раз она слышала эти слова, которые ее дедушка говорил ее бабушке? Тара никогда прежде не спала в одной комнате с мужчиной, а сейчас это будет практически в одной постели. У нее снова запылали щеки, в груди проснулось странное волнение, которое она никогда раньше не испытывала, разве только в сновидениях. Тара никогда так не ощущала свое тело. В нем происходили неподвластные ей, неуловимые физические изменения, и это встревожило девушку. Ее соски вдруг стали твердыми и чувствительными к привычному шерстяному нижнему белью. Ее поясница была горячей и так зудела, будто у Тары появилась сыпь.

Из задумчивости Тару вывел Сэм, что есть силы колотивший в дверь. Она открыла, и ворвавшийся ветер чуть не сбил ее с ног. Сэм быстро вошел, и они вместе захлопнули дверь и задвинули засов.

– Я бродил в этих горах много лет, – признался Сэм, – но никогда не видел такой сильной бури. Трудно сказать, сколько времени мы просидим здесь взаперти.

Тара не беспокоилась. Она была фаталисткой.

– Давайте отправимся на боковую, – предложил Сэм. – Какую койку вы предпочитаете: верхнюю или нижнюю?

– Нижнюю, – ответила Тара и сразу легла, завернувшись в два тяжелых одеяла.

Сэм в последний раз подбросил поленья в очаг, погасил лампу, и теперь единственным освещением комнаты был таинственно мерцающий огонь в очаге. Он оказал на Тару гипнотическое действие, и девушка быстро погрузилась в сон.

Тара проснулась, дрожа от холода, у нее окоченели нос и щеки. В комнате было очень темно.

– Сэм, вы не спите?

– Недавно проснулся. Здесь как в леднике. На улице, должно быть, двадцать градусов мороза, а в этой чертовой хижине больше щелей, чем в частоколе. Я разожгу огонь, а потом завернемся в одеяла и ляжем прямо перед очагом. Таким образом, когда огонь снова погаснет, мы будем еще какое-то время греться от остывающих кирпичей.

Он спрыгнул на пол, за несколько минут ему удалось вновь разжечь тлеющие в золе угольки, и пламя с треском устремилось вверх.

Тара, закутанная в одеяла, поджала ноги по-турецки и села перед очагом. Сэм присоединился к ней и спросил:

– Вы не хотите снова лечь спать?

– Когда согреюсь. Знаете, я, пожалуй, выпила бы немного кофе.

– Можете считать, что вы его уже пьете. – Он поставил котелок с водой на треножник, стоявший на каминной решетке, и, когда вода закипела, бросил в котелок полотняный мешочек с кофе. – Пусть немного настоится.

Они пили кофе в абсолютной тишине, и Тара ощутила такое напряжение в воздухе, будто между ними постоянно пробегали электрические разряды. Кофе был выпит, они снова легли и, желая согреться, тесно прижались друг к другу. Даже сквозь толстые одеяла Тара чувствовала крепкое бедро Сэма.

– Мы как старая супружеская пара.

Эти слова Сэма вызвали учащенное сердцебиение у девушки: она думала о том же! Тара скорчилась от смеха, тем в шутку толкнула его через одеяла, он ответил. Это веселая потасовка продолжалась до тех пор, пока они не стали задыхаться. Их состязание все больше походило на чемпионат по борьбе.