Грехи в наследство - [18]

— Ну что? — с трудом выдавила она.

— Ничего сделать нельзя. Поздно.

— Его уже расстреляли?

Она слышала себя как бы со стороны и удивлялась, насколько спокойно звучит ее голос. Чубаров отвел глаза в сторону и ничего не сказал.

— Тело отдайте.

— Его сюда не довезли. Сидельников расстрелял вашего мужа по дороге в город.

Она склонила голову к плечу, обдумывая услышанное, потом с недоверчивой улыбкой уточнила:

— Он застрелил моего мужа, как бродячую собаку, и бросил его тело в лесу? На съедение волкам?

Чубарову показалось, что в голосе Варвары Федоровны проскальзывают легкие нотки безумия.

— Не спорю, Сидельников поступил неправильно. Он нарушил закон, но объяснить этот поступок можно. У Сидельникова были свои счеты с вашим мужем, и он не сдержался, — осторожно подбирая слова, пояснил Чубаров.

— Если есть личные счеты, тогда, конечно, убивать можно и без суда, — легко согласилась Варвара Федоровна. Немного подумала и спросила:

— Вот у меня теперь тоже личные счеты с этим Сидельниковым. Значит, я могу его убить, и мне ничего не будет?

— Варвара Федоровна, вам нужно успокоиться. Езжайте домой, — с тревогой глядя на нее, попросил Чубаров.

— Понимаю, мне нельзя, — не слыша его, продолжала Варвара Федоровна. — Я классовый враг, меня за это строго накажут. А вот Сидельникову ничего не будет, верно?

— Не подумайте, что я одобряю поступок Сидельникова, но мер действительно принимать не стану. Если я подниму вопрос об этом, товарищи меня не поймут. Сидельников старый партиец…

— И ничего плохого не сделал, — перебила его Варвара Федоровна. — Подумаешь, убил беляка и буржуя. Туда им, барам, и дорога.

— Варвара Федоровна, послушайтесь моего совета: вам нужно из этих мест уехать. Я хорошо знаю Сидельникова, он подлый человек…

— Я тоже была с ним знакома. Только фамилия у него была тогда другая, и выглядел он таким тихим, безобидным. Знать бы тогда, чем обернется это знакомство, — горько усмехнулась про себя Варвара Федоровна.

— …Если у него была вражда с вашим мужем, он и вас в покое не оставит, — донесся до нее голос Чубарова. — Прошу, собирайтесь и побыстрее уезжайте.

Варвара Федоровна посмотрела на него ясным взглядом и спокойно поинтересовалась:

— Куда?

Чубаров слегка растерялся:

— Подальше. Туда, где вас не знают.

— Везде, куда бы ни поехала, я останусь дворянкой, а значит, чуждым вашей власти элементом.

— Я дам вам справку. На новое имя. Уедете, затеряетесь среди людей, и никто не будет знать, кто вы есть на самом деле.

— Я никуда не уеду, — тихо, но очень твердо ответила она.

Глава 4

На следующее утро я спешно собралась и отправилась к Алле Викторовне домой. Визит Ефимова окончательно убедил меня, что иметь дело с этой семейкой — себе дороже. И деньгами не разживешься, и нервы себе истреплешь. Мне эти радости были ни к чему, при моей репутации и связях перспектива остаться без клиентов мне не грозила. Всегда найду, на чем заработать. В общем, я была полна решимости положить конец нашим с Аллой Викторовной деловым отношениям, но для этого нужно было вернуть вещи и получить назад свою расписку.

К сожалению, из этого благого намерения ничего не вышло. Ефимовой дома не оказалось. Хуже того, мне даже не смогли сказать, когда она может появиться. В ответ на все мои расспросы горничная лишь пожимала плечами и смущенно улыбалась.

В течение всей следующей недели я регулярно звонила Алле Викторовне, пытаясь договориться о встрече, однако ее мобильник был постоянно отключен, а по домашнему телефону вежливо сообщали, что хозяйки нет и в ближайшие дни не будет. Выслушав уже ставший привычным ответ, я клала трубку, шла к сейфу и извлекала на свет доверенные мне Аллой Викторовной вещи. Честно говоря, злость на Ефимовых постепенно улеглась, а вот любопытство осталось и с каждым днем разгоралось все сильнее. Расследование, начатое и брошенное в самом начале, не давало покоя. Я томилась, подолгу сидела у стола, задумчиво разглядывая безделушки.

Что скрывать, люблю я предметы старины. И дело здесь не в том, что многие из них представляют собой большую художественную ценность, а значит, стоят немалых денег. Само по себе обладание произведениями искусства меня совершенно не привлекает, по натуре я не собиратель. Поисками раритетов занимаюсь исключительно потому, что ничего другого делать не умею и, кроме того, очень неплохо зарабатываю этим себе на жизнь. А вот люблю их совсем за иное. Тайна с большой буквы, которую каждая старинная вещь обязательно хранит в себе, будоражит мое воображение. Иногда мне приходит в голову вот какая мысль… Может быть, именно потому я так и удачлива в своих поисках, что меня гонит вперед не столько стремление отыскать сам раритет, сколько желание шаг за шагом выяснить его историю. Для меня нет ничего более захватывающего, чем кропотливо докапываться, кто был создателем данной вещи, кто ею владел, из каких рук в какие, и при каких обстоятельствах, она переходила и какую жизнь прожила.

В конце недели мое терпение лопнуло. Бездействие и полная неопределенность нервировали до крайности. На этой почве я даже сон потеряла, не говоря уж об аппетите. Дальше так продолжаться не могло, и однажды вечером я приняла решение ехать в Смоленск. Если владелец герба происходил родом из тех мест, в местных архивах вполне могли храниться касающиеся его семьи документы, а мне и самой, в конце концов, было любопытно, чем все обернется. Отправиться решила во вторник. Можно было бы, конечно, и в понедельник, но я предпочла не рисковать. Всем известно, что понедельник — день тяжелый и удачи в делах не сулит, а без надежды на успех затевать эту поездку смысла не имело.