Грехи распутного герцога - [44]

— Это совсем не так, — пылко отрицала она. – Я…

— Да, так и есть, — он медленно кивнул. – Перестань отрицать. Ты просто злишься потому, что я поймал тебя на этой шараде.

Теперь он понимал, почему всегда испытывал какое–то беспокойство в ее присутствии. В особенности потому, что раньше он не замечал никого из своих слуг. Никого, кроме нее.

Она перестала отступать, прислонившись спиной к стене. Подняла руку, словно только это могло отдалить его.

Он скривил губы в дикой ухмылке. Злость горела в его крови. Темная и опасная. Он положил руки на стену по обе стороны от ее головы. От ее тела исходило влажное тепло, притягивая его. Потянувшись, она положила руку на его грудь, явно считая, что это его остановит.

Блестящий жар засверкал там, где они коснулись друг друга. Ее глаза расширись почти на одном уровне с его взглядом. Но она не отступила. Не так, как должно. Что–то удерживало ее руку там; обладая волей, которая равнялась его собственной, она решительно желала показать, что контролирует всё именно она. Темное желание расцвело в нем. Примитивное и жестокое, как у животного, желание захватить и победить то, что он желал.

Он рассматривал коричневые глубины ее глаз, теперь в самом деле видя их. Янтарный оттенок сиял, как огонь. Он прочел ярость, которая содержалась там в ловушке, как и она сама. И что–то еще появилось здесь. Понимание своего поражения.

Он медленно улыбнулся. Опустил голову, потершись своей щекой о ее мягкую щечку. Ее задержанное дыхание вырвалось возле его уха, и глубокое удовлетворение охватило его.

Он дунул прямо в ее ушко.

– Игра окончена. Время платить волынщику.

Она сильно толкнула его в грудь, крепче и сильнее, чем, по его мнению, была способна женщина. Он отступил. Она пробежала мимо него так же быстро, как заяц.

Он бросился вперед с рычанием: хищник вырвался на свободу. Он поймал ее перед самой дверью. Его пальцы запутались в ее волосах. Она вскрикнула.

Рывком он подтянул ее к себе, ее спина стукнулась о его грудь. Отпустив ее волосы, он обхватил ее руками, скользя пальцами по мягкой плоти горла, проходя по изящной линии ее скулы, пока не схватил ее за плечо и не развернул.

Внезапно, он осознал, что полотенце пропало в процессе ее глупой попытки сбежать. Ее грудь поднималась в такт тяжелым вздохам, и он остро сознавал, как ее соски становились твердыми вершинками, прижимаясь к нему. Ее щеки заалели.

– Мы закончим то, что начали той ночью?

Ее глаза расширились.

— О, да, — прорычал он, грубо кивая головой. – Это была ты. Не думай, что я не знаю этого.

— Мое полотенце, — выдавила она, глядя в сторону, туда, где данное полотенце лежало бесформенной грудой на полу.

Он пожал плечами.

– Хорошее место для него.

Ее глаза засверкали от возмущения, расширились от шока, когда он затвердел и напрягся, прижимаясь к ней. Колеблющимся движением он толкнулся в теплую развилку меж ее бедер.

— Негодяй! – ее голая пятка ударила по его ноге.

— Проклятая амазонка, — выругался он, отпрыгнув назад, всё еще держа ее руку.

Она боролась, пытаясь достать полотенце на полу.

Быстро изогнувшись, он сам поднял полотенце. Всё еще не отпуская ее руку.

— Ублюдок, — прошипела она. – Отдай его сюда! Разве у тебя там не лежит подружка, готовая порезвиться с тобой голышом? Зачем тебе я?

— Я отослал ее домой, — его взгляд опустился на ее тело. Дрожа от ярости, он вдруг представил, как эти груди будут свисать над ним, трепеща от его движений внутри нее. Его рот пересох, и, внезапно, ее наказание стало его мукой. Эти небольшие идеальные груди с высокими сосками, розовыми, как свежесобранная малина, манили его. Так, что он не увидел приближение ее кулака.

В его правом глазу взорвалась боль.

Отпустив ее, он накрыл глаз.

– Ты, черт побери, ударила меня!

Она не ответила, просто проворчала, пытаясь забрать полотенце.

Опустив руку от ноющего глаза, он поднял полотенце высоко и обвил рукой ее за талию, прижимая ее к себе. Всё еще пытаясь забрать полотенце, она прыгала, а ее соски терлись о его грудь.

Он прижал ее еще ближе.

Ее глаза встретились с его взглядом. Она перестала двигаться. Казалось, что она на самом деле перестала дышать.

Его взгляд осмотрел ее лицо, видя ее, принимая ее. Это был Фрэнк в течение дней, недель. Фрэнк. Его гнев вернулся, снова разгоревшись при этом напоминании.

– Ты хорошо посмеялась? – он крепче сжал ее талию. Удивительно тонкую для женщины ее размеров.

— Как не удивительно, но не всё вертится вокруг вашей персоны, — она была неподвижна, как камень в его объятиях. И все же она была мягкой и теплой, как любая женщина, а ее соски обжигали его грудь. Жар, поднимающийся из развилки ее бедер, находящийся почти на идеальном уровне с его пульсирующим членом.

Он проникновенно смотрел ей в лицо, его взгляд скользил по сильным скулам, крепкому носу, полному рту. Не несравненная красавица. У нее не было тех мелких черточек и изящных косточек, которые были атрибутом красивой женщины, по крайней мере, по светским стандартам, но он была не менее захватывающая.

— Ну тогда почему ты так поступила?

Ее губы сжались в молчаливом бунте.

— Скажи мне, — потребовал он, решив узнать правду. – Говори, — он запнулся, чуть не сказав «Фрэнк». Но из–за этого его кровь стала горячее.