Грегор и тайный знак - [6]

— Что ты? Убьешь меня? Так ты знаешь — у тебя всегда есть шанс попытаться, — ответил Живоглот.

И тут, к огромному удивлению Грегора, Мортос зарычал и бросился на Живоглота. Отваживались на такое считаные единицы — Живоглот был слишком силен. Мортос был на несколько футов выше и на несколько фунтов тяжелее, чем Живоглот, но все-таки как он собирался соперничать с крысой намного старше и опытнее себя?

Грегору пришлось отпрыгнуть в сторону лестницы, чтобы его не задели когти и зубы дерущихся.

Мортос сражался отчаянно, но ему не удавалось даже дотронуться до Живоглота, который точными ударами и без видимых усилий мотал его по всей пещере. И все же, глядя на этот неравный бой, Грегор впервые понял, насколько Мортос опасен. Он почувствовал страх. И пугали его не столько размеры белого крыса и даже не то, что говорилось о нем в пророчестве, — его пугала отчаянность, с какой тот дрался с Живоглотом. Он был либо действительно невероятно храбр, либо невероятно глуп, либо невероятно уверен в своих силах. А все это вместе взятое могло превратить его в по-настоящему опасного врага, несущего смерть и разрушение всему Подземью.

— Ладно-ладно, хватит, — произнес Живоглот. — Мне становится скучно. А когда мне скучно — я опасен.

Но Мортос разбежался и снова бросился на него.

— Хватит, я сказал! — повторил Живоглот и отбросил Мортоса назад с такой силой, что тот отлетел к самой стене и треснулся головой о камень так, что по пещере прошел гул. Это на мгновение отрезвило белого крыса, а Живоглот добавил: — Ты никогда не можешь остановиться, пока не причинишь себе боль.

Видимо, удар головой о камень был действительно силен, потому что Мортос отступил. Он сел, сгорбившись, и закрыл лапами морду. А потом, к изумлению Грегора, вдруг начал плакать. Не хныкать — а именно плакать: громко рыдать, сотрясаясь всей своей огромной тушей.

— О, великолепно! Наводнения нам только не хватало, — сказал Живоглот.

Видеть плачущего Мортоса было невыносимо. От бесстрашной гигантской крысы, только что яростно бросавшейся в атаку на противника, не осталось и следа — теперь перед Грегором был потерянный, несчастный малыш-переросток.

— Почему ты с ним так жесток, Живоглот? — спросил Грегор.

— Да потому, что он меня ненавидит! — ответил Мортос. — Он всегда меня ненавидел. Он вынудил меня уйти с ним. Он вынудил меня оставить моих друзей. И я живу у него в плену всю жизнь!

— Это они тебе напели, да? Твои замечательные друзья? — поинтересовался Живоглот. — А они не говорили тебе, что я спас твою никчемную жизнь и растил тебя с младенчества? Разве ты голодал? Или, может, болел чумой? Они не говорили тебе, что ты сидишь сейчас здесь, целый и невредимый, только благодаря мне?

— Ты меня не растил, — стоял на своем Мортос. — Меня Бритва растил. И он единственный, кто обо мне заботился.

— Да, он единственный, кто о тебе заботился, и чем ты ему отплатил, а? Ну-ка, расскажи Воину, пока он не растаял от жалости к тебе, бедняжечке, — давай, расскажи! — взревел Живоглот.

Но Мортос не произнес ни слова. Вместо ответа он притянул передними лапами ко рту свой розовый хвост и принялся сосать кончик.

— Ой, сю-сю-сю, бедный маленький обиженный Мортосик! А ведь Бритва действительно заботился о нем как о родном щенке. Сам недоедал, чтобы его накормить, защищал его, старался научить науке выживания… И где же Бритва сейчас? А?! Он мертв. А почему? Потому что наш милый Жемчужок убил его, сломав ему хребет, — продолжал Живоглот.

— Я не хотел! — завопил Мортос. — Я был голоден, я не думал, что это его убьет!

— Не думал? Не думал, что Бритва умрет, если ты скинешь его с обрыва? Конечно, чего особенного, обычное дело! — язвительно бросил Живоглот.

— Я не хотел, чтобы он падал с обрыва. Не хотел. Это случайно вышло… Я не рассчитал силу удара… — Слова Мортоса звучали невнятно, мешал хвост во рту.

— Конечно. Именно поэтому ты и попытался съесть его, стараясь скрыть следы. — Живоглот повернулся к Грегору: — Там мы его и нашли. Он сосал кровь Бритвы, пожевывая его печень.

Грегор почувствовал, как желудок совершает головокружительный кульбит, желая немедленно выплеснуть содержимое наружу. Он посмотрел на Мортоса с возросшей тревогой.

— Нет-нет-нет-нет! — Мортос, не удовлетворившись сосанием, начал грызть собственный хвост, и на нем выступила кровь.

— Да-да-да-да! Только за последнюю неделю ты двинул в глаз одному крысу и вцепился в ногу другому. Зачем? Почему? Ты даже не можешь объяснить! Вот почему я забрал тебя с собой — чтобы больше никто от тебя не пострадал. И прекрати сосать хвост! — Живоглот был вне себя. — Король, тоже мне! Ты думаешь, кто-то бросится исполнять приказы, исходящие от крыса, который сам себе хвост собирается отгрызть?!

— Может, кто и бросится, — прошипел Мортос в ответ. — Ты ничего не знаешь! Может, кто и бросится! — И с этим словами белый крыс кинулся вон из пещеры.

— Жди там, где я велел! — заревел ему вслед Живоглот.

Но вместо ответа послышался лишь скрежет когтей Мортоса по каменному полу — Мортос убегал прочь.

— Если, конечно, он найдет, где это, — меланхолично добавил Живоглот. — Он плохо ориентируется в темноте.