Греческая религия: Архаика и классика - [2]

, который ввел в историю религии понятие «анимизм», означающее веру в души или духов, предшествующую вере в богов или единого Бога. Применительно к религиям древнего мира этот подход дал плоды в трудах «кембриджской школы». В 1889-90 гг. почти одновременно вышли «Религия семитов» У. Робертсона Смита¹³, «Мифология и памятники древних Афин» Джейн Харрисон¹⁴ и первое издание «Золотой ветви» Джеймса Джорджа Фрэзера¹⁵. Общим для всех этих книг является то, что и здесь в центре внимания исследователя стоит ритуал. Джейн Харрисон, как археолог исходила из свидетельств изобразительного искусства стремясь выяснить, какой, была догомеровская, доолимпийская религия греков. Ключевым понятием она, вслед за Маннхардтом, сделала «даймона года». Фрэзер соединил идеи Маннхардта с увлекательной темой ритуального убийства царя. Он привлекал в своем собрании материалов, разраставшемся от издания к изданию до невероятных размеров, также и новейшие теории «тотемизма»¹⁶ и «преанимизма».

Предполагалось, что в «преанимизме» следует видеть самую первую форму религии вообще — веру в некую безличную «мана». Сторонником этих воззрений был и нильссон¹⁸.

Заметное влияние «кембриджское школы» было обусловлено прежде всего тем, что ее сторонники стали возводить мифы к ритуалам: два слова «миф и ритуал»¹⁹, связанные вместе, продолжают сопоставляться и противопоставляться и по сей день. Гилберт Мюррей и Франсис Макдональд Корнфорд, ученики и сотрудники Джейн Харрисон, с их териями ритуального происхождения трагедии²⁰ и космогонического ритуала как основания натурфилософии²¹ дали сильный оригинальный импульс развитию науки о древнем мире, а затем также литературоведению и философии вообще. Фрэзерова мифологема «умирающего бога» Адониса-Аттиса-Осириса в соединении с институтом царя-жреца давала ключ, который, казалось, открывал множество дверей. Только в последние десятилетия влияние и слава ориентированного на «Золотую ветвь» «антропологического» направления в различных отраслях науки резко пошли на спад; более строгие требования к методам исследования, специализация и, соответственно, недоверие к обобщениям взяли верх как в этнографии, так и в частных областях филологии и археологии. Однако, во всяком случае, в английской и американской литературе и литературной критике влияние Фрэзера — Харрисон все еще продолжает быть ощутимым.

В начале XX века появились два новых начала, преобразивших духовную жизнь и ее самосознание: Эмиль Дюркгейм последовательно развил социологический способ мышления, а Зигмунд Фрейд основал психоанализ. В своих воззрениях на историю религии²² оба они следовали тому представлению о ритуале жертвоприношения, которое дал Робертсон Смит. Оба направления сходятся в том, что мнимая абсолютность и независимость духовного на деле ограничена; она оказывается обусловленной бессознательными силами души и надличностными силами общества. На такой же позиции — с поправкой на введение понятия экономического базиса — стоит и марксизм, чей вклад в историю религии в значительной мере обесценивается ортодоксальностью, вызванной политическими причинами, и нежеланием отказаться от научных положений, относящихся ко временам Фридриха Энгельса и потому устаревших²³.

Следствием всего этого для религиоведения явилось то, что исследование «представлений», «идей» и «верований» само по себе стало лишь промежуточной целью, ибо все они оказываются понятны лишь через включение их в более широкий функциональный контекст. Идеи социологической школы были тотчас же восприняты Джейн Харрисон в ее книге «Фемида», а затем в работах Луи Жерне²⁴ и явившихся их продолжением трудах парижской школы Жан Пьера Вернана. Карл Мейли связал открытия Фрейда с фольклористикой и развил на их основе свои собственные идеи, внеся тем самым фундаментальный вклад в понимание греческой религии²⁵. Э. Р. Доддс также привлек перспективы, открывшиеся в психоанализе, для освещения истории греческого духа²⁶. Психологический и социологический аспекты с исторической точки зрения можно объединить по меньшей мере в самом общем виде гипотезой, что развитие общественных форм в конечном итоге является следствием постоянного взаимовлияния религиозных ритуалов, с одной стороны, и деятельности души с другой, так что с точки зрения традиции одно оказывается в результате обусловлено другим²⁷. В последнее время на передний план выходит антиисторичный, ориентированный на формальные модели структурализм, который ограничивается описанием внутренних взаимосвязей отдельных мифов и обрядов во всей их сложности²⁸.

Особняком стоят Вальтер Отто²⁹ и Карл Кереньи. «Боги Греции» (1929) представляет собой захватывающую попытку воспринять, наконец, гомеровских богов всерьез именно как богов, в противовес критическому подходу, господствовавшему в течение двух с половиной тысячелетий. Боги здесь это непосредственная реальность, прафеномены, сознательно возводимые к взглядам Гете. Правда, избранный путь оказался доступен не для всех, он привел в итоге лишь к созданию утонченной религии немногих. Однако это не лишает книгу ее притягательной силы. Последователем Вальтера Отто объявил себя Карл Кереньи