Гражданские войны - [155]

112. Пока Цезарь промедлил среди вспомогательных судов большую часть ночи, колеблясь — возвращаться ли ему к Корнифицию через море, покрытое столькими обломками судов, или же спасаться бегством к Мессале, божество привело его в Абальский залив с одним только оруженосцем, без друзей, телохранителей, рабов. Здесь его, ослабевшего и телом и духом, нашли люди, спустившиеся с гор на разведку, и они, чтобы лучше скрыть его, стали передавать его с одной лодки на другую и таким образом переправили к находившемуся недалеко Мессале. Тотчас, еще не оправившись, Цезарь послал либурнское судно к Корнифицию и, разослав повсюду по горам известие о своем спасении, приказывал всем идти на помощь Корнифицию, которому в собственноручном письме обещал немедленную помощь. Приведя себя в порядок и немного отдохнув, Цезарь ночью отправился в Стилиду, в сопровождении Мессалы, к Каррине, имевшему при себе три готовых к отплытию легиона. Ему он приказал плыть к Липаре, куда и сам намеревался отправиться. В письме к Агриппе Цезарь просил спешно послать Ларония с войском на помощь находившемуся в опасном положении Корнифицию. Мецената[533] же он снова отправил в Рим из-за происходивших там волнений, причем некоторые из главарей были наказаны. Мессала был отправлен в Дикеархию привести оттуда в Гиппоний так называемый первый легион.

113. Этого Мессалу триумвиры в свое время объявили проскрибированным, обещав тому, кто его убьет, деньги и свободу. Он бежал к Кассию и Бруту, по смерти же их по договору сдал войско Антонию. Я счел нужным упомянуть об этом как об образе великодушия римлян: имея в своих руках человека, включившего его в проскрипционный список, теперь одинокого и в тяжелых обстоятельствах, Мессала обращался с ним как с верховным повелителем и спас его. Корнифиций легко мог отражать неприятелей из-за укреплений, но, чтобы избежать опасности голода, построил войска в боевой порядок и призывал их к битве. Помпей не считал нужным вступать в бой с людьми, для которых в одной этой битве заключалась надежда, и предпочитал взять их голодом. Тогда Корнифиций, имея посредине безоружных, спасшихся с судов, выступил из лагеря в тяжелых условиях, подвергаясь обстрелам в ровных местах со стороны всадников, в скалистой местности со стороны стрелков и легковооруженных нумидийцев, которые, как настоящие африканцы, бросали в них копья и убегали, лишь только обращались против них.

114. На четвертый день они с трудом достигли безводной местности, о которой рассказывали, что ее заполнял огненный поток, доходивший до самого моря и иссушивший всю протекавшую воду. Соседние жители проходили через эту местность только ночью, так как днем она отличается удушливой жарой и обилием золы и пепельной пыли. Солдаты Корнифиция не решались идти здесь ночью, тем более, что не знали пути и опасались засад; но они не могли идти здесь и днем, так как задыхались и обжигали себе ступни, как в летнюю жару, особенно же те, кто были босы. Не будучи в состоянии медлить на месте из-за мучившей их жажды, они в то же время не могли опередить обстреливавших их копьями врагов и получали раны, не имея возможности обороняться. А так как выходы из этой сожженной местности были заняты другими неприятельскими отрядами, то, не заботясь более ни о наиболее слабых, ни о безоружных, те, кто были еще в силах, со смелостью отчаянья бросились в проходы, тесня, насколько могли, неприятеля. Так как внешние выходы оставались занятыми врагами, они уже отчаивались в своем спасении и теряли силы от жажды, жары и утомления. После убеждений Корнифиция, указывавшего на близость источника, они, вновь потеряв много своих, потеснили неприятеля; источник, однако, был захвачен другим неприятельским отрядом. Тогда люди Корнифиция потеряли всякое мужество и пришли в полное изнеможение.

115. В то время как они находились в таком положении, вдали показался Лароний, посланный Агриппой с тремя легионами. Еще не было ясно, друг ли он. Движимые всегда надеждой, они ждали, что он будет таковым, и снова ободрились. Увидя же, что неприятель покидает источник, чтобы не очутиться между двух враждебных войск, они со всей силой закричали от радости, и, когда Лароний крикнул им в ответ, они бегом овладели источником. Начальники запрещали им пить воду сразу и помногу. Те, кто не обращали внимания, пили, тут же умирая. Так Корнифиций и уцелевшая часть его войска неожиданно были спасены и прибыли в Милы к Агриппе.[534]

116. Агриппа овладел Тиндаридой, местечком, изобиловавшим съестными припасами и удобно расположенным для ведения войны на море. После этого и Цезарь переправил туда пехоту и конницу. Было у него всего в Сицилии тяжеловооруженных до 21 легиона, 20.000 всадников и свыше 5.000 легковооруженных. Милы, равно как и вся территория от Мил до Навлоха и Пелориады, и весь берег все еще были заняты гарнизонами Помпея. Из страха, особенно перед Агриппой, они поддерживали постоянный огонь, чтобы зажигать приближающиеся суда. Помпей владел также и ущельями с обеих сторон. Он укрепил горные обходные пути в окрестностях Тавромения и близ Мил и беспокоил Цезаря, лишь только тот стал двигаться вперед из Тиндариды, не вступая, однако, в открытый бой. Предполагая, что Агриппа сделает высадку в Пелориаде, он, оставив проходы близ Мил, отправился туда. Цезарь завладел как ими, так и Милами и Артемисием, небольшим городом, где некогда, как говорят, жили быки Гелиоса, а Одиссей видел свой сон.