Гражданские войны - [145]

63. Уговаривая таким образом Цезаря, Кокцей провел у него весь день и просил его написать что-нибудь Антонию как младший старшему. Цезарь отвечал, что пока Антоний находится в войне с ним, он не будет писать, как и тот ему не пишет, но он готов обратиться к его матери с упреком в том, что, будучи родственницей и пользуясь с его стороны исключительным почетом, она предпочла бежать из Италии, как будто не могла ожидать от него, как от сына, полной обеспеченности во всем. Прибегнув к такой уловке, Цезарь написал Юлии. Когда Кокцей покидал лагерь, к нему обращались многие из отрядов и передавали ему о настроении войска. Обо всем этом, наравне с другими сообщениями, Кокцей довел до сведения Антония, чтобы тот знал, что, войско, если он с Цезарем не примирится, будет сражаться против него. Кокцей советовал поэтому отозвать Помпея из опустошенных им местностей обратно в Сицилию и отослать куда-нибудь Аэнобарба, пока не будет заключен договор. Мать — она принадлежала к роду Юлиев — также уговаривала Антония, но он опасался, что, если договор не состоится, ему уже неудобно будет еще раз искать союза с Помпеем. Однако, так как мать была уверена, что договор будет заключен, и Кокцей настаивал на том же и подавал надежды даже на большее, Антоний уступил и послал Помпею предписание удалиться в Сицилию под предлогом, что он сам позаботится об условленных действиях; Аэнобарба Антоний послал управлять Вифинией.

64. Когда об этом узнало войско Цезаря, были избраны представители, направленные к обоим противникам. Они должны были воздержаться от обвинений, так как были избраны не для суда, а для примирения. Сверх того были избраны еще Кокцей, дружественный обеим сторонам, а также со стороны Антония Поллион, а со стороны Цезаря Меценат.[504] Они устроили забвение обеими сторонами всего происшедшего и дружбу Цезаря с Антонием на будущее время. Так как супруг сестры Цезаря Октавии, Марцелл, недавно умер, посредники предложили Цезарю обручить Октавию с Антонием. Цезарь тотчас дал согласие на это, оба обменялись взаимными приветствиями, и весь день и всю ночь не прекращались радостные крики солдат и благопожелания им обоим.

65. Цезарь и Антоний разделили между собою все римское государство, установив границей иллирийский город Скодру, приходившийся, как казалось, приблизительно в середине внутренней части Ионийского моря. К востоку вплоть до Евфрата были провинции и острова Антония, к западу — до океана область Цезаря. Африкой управлял Лепид, как было решено Цезарем. Цезарь, если ничто не изменится, должен будет вести войну с Помпеем, Антоний — с парфянами в отмщение за их вероломство в отношении Красса.[505] Аэнобарб должен присоединиться к договору, заключенному с Антонием. Набор войск обе стороны согласно и поровну производят в Италии. Таково было окончательное соглашение Цезаря и Антония, и тотчас же для выполнения неотложных задач они послали каждый своих друзей: Антоний Вентидия — в Азию, чтобы вытеснить парфян и Лабиена, сына Лабиена, который вместе с парфянами, воспользовавшись создавшимися затруднениями, сделал набег на Сирию и дошел вплоть до Ионии. Но о том, что случилось с Лабиеном и с парфянами, рассказано в Парфянской истории.[506]

66. Менодор, бывший на стороне Помпея, изгнал из Сардинии военачальника Цезаря Гелена, быстрым натиском овладевшего Сардинией. Более всего раздраженный этим, Цезарь стал отклонять все попытки Антония примирить его с Помпеем.

По прибытии в Рим состоялся брак Антония с Октавией. Антоний приказал убить Мания за то, что он возбуждал Фульвию, наклеветав на Клеопатру, и таким образом оказался виновником стольких зол. Цезарю он указал на Сальвидиена, начальника войска Цезаря на Родане, замышлявшего отложиться от него и посылавшего с этой целью послов к Антонию, когда тот осаждал Брундизий. Все это он сказал, будучи по природе склонным быстро выявлять свое расположение. Не все, однако, одобряли его. Цезарь тотчас спешно вызвал к себе Сальвидиена, как бы нуждаясь в нем лично, с тем, чтобы снова отослать его к войску. Когда тот явился, то, изобличив его, он приказал его убить, войско же его, как попавшее под подозрение, передал Антонию.

67. Между тем Рим страдал от голода, так как купцов с Востока удерживал страх перед Помпеем и Сицилией, с Запада — то обстоятельство, что Сардиния и Корсика были также в руках Помпея; из Африки хлеб не приходил, так как те же враги господствовали на обоих морских берегах. Цены на все продукты в Риме поднялись, и так как причину бедствия видели во вражде между вождями, то их бранили и требовали примирения с Помпеем. Так как Цезарь и теперь не сдавался, Антоний настаивал, чтобы он поспешил начать войну ради устранения голода. Вследствие того, что средств на это у Цезаря не было, он издал приказ, чтобы все владеющие рабами внесли за каждого половину тех 25 драхм,[507] которые постановлено было взыскать на войну с Кассием и Брутом, а также, чтобы известную долю вносили и все те, кто получал наследство. Приказ этот встречен был взрывом негодования в народе, сердившимся на то, что после того как истощена общественная казна, ограблены провинции, обременили и Италию поборами, податями, конфискациями и все это не на ведение внешних войн и не на расширение пределов государства, а на личную вражду из-за власти, откуда и пошли проскрипции,