Гражданская война. Миссия России - [23]

Перед ним сидела Соня. Небольшая голубая шляпка аккуратно покрывала ее голову и венчала красиво уложенные черные волосы. Легкая серебристая вуаль была чуть приспущена до уровня неярко накрашенных губ, но не могла скрыть сияния ее выразительных, томных глаз. На ней было легкое, шелковое сиреневое платье с большим декольте, довольно просторное, но подчеркивающее талию.

Несколько минут они молчали, пристально разглядывая друг друга. Она, видимо, ждала, когда он первым начнет разговор. Но Кирилл как воды в рот набрал и угрюмо смотрел на свою супругу. Только стекла пенсне слегка запотевали у переносицы.

– Ты не хочешь спросить меня ни о чем? – наконец произнесла она.

– Не хочу.

– Я так и думала, что ты служишь здесь, у Деникина. Единственно боялась, что тебя могли уже убить.

– Цел пока, как видишь.

– О, у тебя даже прибавилось звездочек на погонах! Видимо, ты хорошо сражаешься за Белое дело. В вашей армии так просто звезды с неба на погоны не падают, – с долей иронии произнесла она.

– Я защищаю Россию. А она – одна, и другой у меня нет и не будет, – без пафоса парировал он.

– Ну, полно, Россия там, где мы.

– Ошибаетесь, мадам, ибо вы и меня, и Россию уже оставили.

– Надо же встретились спустя два года, и не в Москве, а в каком-то Богом забытом Ростове, чтобы поспорить о политических проблемах российской действительности, – с долей цинизма произнесла она.

– Прекрасный город, я нашел здесь свое счастье.

– Ты женат?

– Пока да, на вас, мадам. Но мне еще предстоит расторгнуть брак с вами.

– Я не спешу! Меня устраивает твоя фамилия, – с колкой улыбкой произнесла она.

– Я надеюсь, ты не одна пришла сюда?

– Мог бы и не задавать этого вопроса.

Фортепьяно смолкло, пианист встал и раскланялся. Захмелевший офицер с повязкой на голове взял в руки гитару и негромко, красиво запел, несмотря на хохот французских моряков и их спутниц:

Август к осени в объятия торопится.

Соком полнится янтарная лоза.

Над Россией хмарь и непогодица.

Приглядитесь – это плачет Богородица,

Скрыв за тучей синие глаза.

Говорит она, что нынче в небе звезды

Расшатали гулом бронепоезда.

И летят они полынью в росы,

И свинцом врезаются в покосы.

И, упав на землю, гаснут навсегда.

Пред лицом Ее вы держитесь спокойно.

Тихо шепчете: «Даст Бог, не пропадем».

Я отвечу: «Если в август знойный,

Приняв все, что Бог ссудил, достойно,

Вслед за звездами не ляжем под огнем,

Пусть тогда под пулями сорвутся

Наши звезды с неба и с погон.

В белых ротах не найдется труса.

Абиссинскому царю-негусу

Сформируем русский легион.

Сформируем русский легион, —

задушевно тянул гитарист.

Смех французов и кокоток постепенно смолк. Все внимательно слушали слова песни. Послышалось всхлипывание – какая-то женщина плакала.

– Кто же он, твой новый избранник? – тихо спросил Кирилл.

– Видишь вон там, левее, от тебя через два столика, солидного господина, одетого в белый костюм? Он ревниво следит за нами и нервно курит, – вполголоса отвечала она, затем достала из сумочки и прикурила от свечи тонкую и длинную папиросу.

– Вижу. Да, он явно далеко не беден. И действительно ревнив, – произнес Космин, слегка прищуриваясь и поправляя пенсне.

– Да, он золотопромышленник. У него были немалые доходы, пока в Сибирь не пришла революция, а за ней и Гражданская война. Но он владеет кругленькой суммой в швейцарском банке.

– Так ты у него на содержании?

– Если так тебе угодно, то да. Надеюсь, ты не приревнуешь и не устроишь сцену, – без смущения отвечала Соня.

В стылом храме пахнет талым ладаном.

Друг мой, вспомните, что было год назад;

Бинт белел, белел, шинель была залатана,

А она была, как хмурый день заплакана,

Дым свечей туманил синие глаза.

А потом вагон, прокуренный и тесный

Вдаль увез ее, быть может, навсегда.

Впрочем, знайте, будет вам верна невеста

Там за серой степью, за зеленым лесом

Будет ждать вас, хоть до Страшного Суда.

Пред лицом Ее вы держитесь спокойно.

Тихо шепчете: «Даст Бог, не пропадем».

Я отвечу: «Если в август знойный,

Приняв все, что Бог ссудил, достойно,

Вслед за звездами не ляжем под огнем,

Пусть тогда под пулями сорвутся

Наши звезды с неба и с погон.

В белых ротах не найдется труса.

Абиссинскому царю-негусу

Сформируем русский легион.

Сформируем русский легион, —

негромко, но очень отчетливо, с теплом и какой-то неизъяснимой болью пел офицер с повязанной головой.

– Какой дешевый пафос, какая низкопробная проза, да и исполнение хромает, – произнесла Соня, затягиваясь ароматным дымом папиросы.

– Это ты о песне и о гитаристе?

– Ты догадлив.

– Напротив, великолепные и строгие стихи. А исполнение тонкое и задушевное, – парировал Кирилл.

– С каких это пор тебе стали нравиться подобные атавизмы?

– С тех пор, как я увидел жизнь на войне, лишившись твоих чар. Я и раньше, до тебя уже начал проникаться тем, что вижу. Но ты перевернула все и сломала мне душу…

– Да, ты неисправимо огрубел на этой войне. Как стал далек от того, каким я встретила тебя в компании офицеров и поэтов в «Приюте комедиантов» в Питере, – с сожалением и скептицизмом произнесла она.

– От жизни и войны не спрятаться под юбкой жены! – громко и вызывающе отвечал он.

– Но, как я успела понять, ты нашел другую юбку и даже увлекся ею всерьез.