Гражданская лирика и поэмы - [29]
— Опозорим ли наше знамя? Вся Россия следит за нами. Сводку ждут на родной земле, надут известий о нас в Кремле. Слушай меня, отделение! Продолжается наступление.
Подымает Фома боевых ребят:
— Принимаю командование на себя. Слушай меня, Смыслова Фому, — залпом бей по окну, по тому!
Великая сила советский залп — против нашего залпа германец слаб. Как ударили залпом плотным по команде Смыслова — «пли!» — оборвался стук пулеметный. Поднялись бойцы и пошли в снежной замяти и пыли.
Вперед, бойцы, за своим командиром — несдобровать золеным мундирам. Железный крест не во всю-то грудь — много мест, где штыком проткнуть! Свой автомат неразлучный бойцу Фома отдает, а себе винтовку берет, — со штыком-то сподручней пробиваться вперед. Подхватил трехлинейку-подругу в правую руку да как ворвется во вражье логово! Час настал для возмездия строгого. Если враг сдается — жить остается, а если нет — на тот свет.
Получай за голодных сирот, фашистский ирод! Получай за бездомных вдов, за сожженный селянский кров!
Добивай проклятого фона, гитлеровского барона, разорви его глаз ворона!
Вот и прорвана оборона. Не такая она диковина, если правильно атакована! Вражьих трупов лежит гора, нами взяты под стражу пленные — продолжается наступление. Во все небо гремит «ура».
А навстречу родным бойцам вышли люди освобожденные, на смерть гитлеровцами осужденные. Из подвалов детей выводят, глаз горячих с бойцов не сводят.
Снова жизнь вернулась в хаты села. Залилась гармоника весела. Обнимают бойцов благодарные руки, вспоминают жители прошлые муки.
— Дальше гоните врага! — говорят, за жизнь и свободу благодарят.
…Опускаются тучи сизые. Бой затих. Только искры ракет цветных. Извещают Фому о вызове: приказал командир дивизии — генерал-майор. Сам выходит к Фоме навстречу, обращается с краткой речью — у полковников на виду. Обнимает Фому, как брата, и привинчивает звезду — красный орден к груди солдата. Обнимает Смыслова в оба плеча, называет сержантом Фому Лукича. Не находит сержант Смыслов подходящих ответных слов. Только держит ладонь на ордене, видно, делом ответит Родине, оправдает высокую честь.
…Так оно и есть. Ночь за ночью, за боем бой — продолжается наступление. И ведет Фома за собой свое дружное отделение. И встретиться можно с Фомой Лукичом там, где особенно горячо. А бойцы у него, что сыны родные, носят знаки гвардейские нагрудные и имеют отличия наградные. Загоняют врага головой в сугроб, атакуют его во фланг и в лоб, окружают слева и справа. И звенит об отважных бойцах молва, и на вечные годы звучат слова:
«Красному воину — слава!»
Здравствуйте, братцы! Приехал я к вам сегодня в ночь, имею задание вам помочь в военных делах разобраться, умения понабраться. Стоите вы пока в тылу, красного войска бойцы запасные. Давай подсаживайся к столу, выкладывай книжицы записные.
Народ вы здоровый, новый — кто из города, кто из села. У каждого были свои дела — кто учился в ремесленной школе, кто работал в поле, у кого от кузнечного дела мозоли. Люди вы, братцы, разные, но все вы воины красные, советского края сыны. Тем и сильны.
Красная Армия ведет наступление. Армии требуется пополнение. Надо, чтобы наши ряды не редели, а уплотнялись, твердели. Как говорит боевая пословица: один воюет, трое готовятся. Считает немецкая бухгалтерия, на глазок нашу силу меряя: сколько есть у Москвы полков? Только бухгалтер-то бестолков. Немец-то сделал подсчет, да не знает, сколько еще. А нас-то действительно столько, да еще столько, да еще четырежды столько, только не скажу сколько!
Врагу нельзя давать передышки — отрастают обрубленные коротышки. Чтобы лопнул поганый Гитлер — не давай очухаться гидре. Фашиста бьем по разным местам — то тут, то там. Только мы взяли Великие Луки — обрубили германцу на севере руки, а глядишь, и на юге — удар под вздох, мы взяли Прохладную, Нальчик, Моздок. Только вот враг еще не издох. Он злобно сопротивляется, за сугробы когтями цепляется. Значит, надо без удержа наступать, отбирать у врага за пядью пядь, довести врага до могилы.
Нужны для этого свежие силы. Вы вот и есть резервная часть, вам и готовиться к бою, учась. Время у нас на строгом счету, каждый час подводи под черту. Может, одна или две недели — придется и вам поучаствовать в деле.
В бою без солдатской науки слабеют и сильные руки. А немца, брат, не возьмешь на крик. На авось не вобьешь и гвоздь, а тем более — штык.
Был в одном из полков солдат Алексей Чулков. На учениях спал, как сурок, не впрок ему никакой урок. Командир объясняет устройство затвора, а Алеша присел у забора, рот раскрыл, а глаза закрыл. Видит во сне не затвор, а Маланью и других девчат, по желанью. Пойдем на стрельбу, упражняемся лежа. Винтовку обняв, засыпает Алеша, и снятся Алешке каша и ложка. А как дело до боя дошло, пошла в контратаку пехота — Алеше учиться охота. Народ уж фашиста бьет, а он пристает, узнать желает: с какого конца винтовка стреляет. А дальше было, что в первом бою Алешу убило. Окоп у него не отрыт, немцу он весь открыт, вот и хватил свинца. Погубили бойца сонь да ленца. Человека, конечно, жалко, но это его вина.
«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.
В первый том собрания сочинений старейшего советского поэта С. И. Кирсанова вошли его лирические произведения — стихотворения и поэмы, — написанные в 1923–1972 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые расположены в хронологическом порядке.Для настоящего издания автор заново просмотрел тексты своих произведений.Тому предпослана вступительная статья о поэзии Семена Кирсанова, написанная литературоведом И. Гринбергом.
В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.
«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.
Во второй том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли фантастические поэмы и сказки, написанные в 1927–1964 годах.Том составляют такие известные произведения этого жанра, как «Моя именинная», «Золушка», «Поэма о Роботе», «Небо над Родиной», «Сказание про царя Макса-Емельяна…» и другие.
Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.