Гражданин Винс - [15]

Винс пожимает плечами.

— Видишь ли, я не задумывался до вчерашнего вечера. Мне кажется, человек может пересечь страну, поменять имя, работу, друзей — поменять все…

Мимо медленно катится машина, Винс провожает ее взглядом.

— …и совсем не измениться.

Винс влюблен.

Ладно, может, это слишком громко сказано, поскольку он еще ни разу не произнес больше пяти слов в присутствии этой женщины. Да и слова эти касались двух тем: пончики да книги. И знает он только ее имя: Келли. И видит ее всего раз в неделю, когда она покупает дюжину пончиков для своей матери, которая живет в доме престарелых.

Но если бы Винс собирался влюбиться, то выбрал бы ее. Келли — секретарь юриста, заходит каждую среду в 10:50. Поэтому каждую среду в 10:40 Винс ныряет в туалет, чтобы причесаться перед зеркалом. Он снимает фартук и садится за столик с чашкой кофе и книгой в мягкой обложке — каждый раз новой. Он читал книгу, когда познакомился с Келли четыре месяца назад. У него был перерыв на кофе, он сидел с потертым экземпляром «Войны на бобовом поле в Милагро»[3], который кто-то забыл в магазине пончиков. Винсу всегда нравилось читать. В тюрьме он пристрастился к нехудожественной литературе, читал по книге в день: Льюис и Кларк[4], «Мифы Древней Греции», архитектура. А романы раньше приводили его в уныние, и он не прочел ни одного до того дня, когда нашел на стуле «Войну на бобовом поле в Милагро».

Винс дошел до шестнадцатой страницы, наслаждаясь описанием тяжкой жизни старика-мексиканца. Поднял взгляд и увидел две длинные гладкие ноги, уходящие в шорты, а еще выше — пару электрических глаз.

— Превосходный роман, правда?

Винс посмотрел на обложку и пробормотал лишь:

— Да.

— Вам не нравятся герои?

— Да.

— Много читаете?

— Да.

— Беллетристику?

— Да, — только и смог выдавить он этим ногам и глазам.

— И я, — ответила она. — Ужасно люблю свернуться калачиком у камина с хорошим романом в руках.

Люблю. Вот так вот. Именно это словцо зацепило Винса. Люблю. В тот момент он поклялся, что тоже полюбит романы, чтобы однажды свернуться калачиком у камина вместе с Келли. Поэтому теперь каждую среду после работы он идет в букинистический магазин поблизости и обменивает книгу, которую читал, на другую. Всю неделю книга лежит у него в шкафчике в магазине, и он читает как можно больше в перерывах на кофе, чтобы к утру следующей среды, когда зайдет Келли, можно было с умным видом разглагольствовать о новом романе. Он редко переваливает через середину, читает ровно столько, сколько нужно, чтобы понять, в чем суть, и поговорить с ней о книге. Потом он меняет ее на новую.

Винс и хотел бы дочитать некоторые книги, но нужно брать новую каждую неделю — чтобы было о чем поговорить с Келли. А еще потому, что он суеверно полагает, будто сумеет отыскать такой роман, который поможет ей влюбиться в него. Но, если быть совершенно откровенным, есть еще одна причина, по которой он никогда не дочитывает до конца. Винс боится, что финал его разочарует. По этой причине он когда-то бросил читать беллетристику. Он проглотил «Большие надежды», когда сидел в «Райкерс»[5], и это произведение ему нравилось — историей о том, как преступник тайком поддерживает бедняка деньгами, — пока тюремный библиотекарь не сказал ему, что Диккенс написал две концовки. Узнав подлинный финал, Винс решил, что вся художественная прозаическая литература предала его. У истории, запавшей ему в душу, две концовки? У книги, как и у жизни, конец должен быть один. Либо повзрослевшие Пип и Эстелла уходят в закат, держась за руки, либо не уходят. По его мнению, финал этой книги совершенно противоречит ее сути. Пятьсот страниц сплошного противоречия. Все романы противоречивы.

Поэтому теперь он читает только начало. И это не так уж плохо. Ему даже начинает казаться, что это более эффективный подход — пробовать лишь начало чего-то. В конце концов, у книги может быть всего два финала: правдивый и красивый. Если он красив, то далек от реальности. И выглядит вымученным, поддельным. Если он правдив, то значит, все закончилось плохо. Чьей-нибудь смертью. По этой причине большинство теорий, религий и экономических систем распадаются на части, когда начнешь проникать в глубину их сути. И по этой же причине подростки находят смысл в буддизме и у «Бич Бойз». Потому что они еще слишком молоды, чтобы осознать: на самом деле жизнь — отчаянная борьба, которая всегда кончается одинаково. Только начало и середина могут быть разными. А сама жизнь неизменно кончается плохо. Если видел, как люди умирают, нет нужды дочитывать какую-нибудь книгу, чтобы узнать это.

Знакомство с началами книг шло у Винса прекрасно до прошлой недели, когда Келли НЕ спросила его о том, что он читает («Раковый корпус» Солженицына). Винс запаниковал, побежал к чудаковатой престарелой продавщице в свой букинистический магазин и попросил помочь. Маргарет, продавщица, предположила, что круг чтения Винса стал слишком узким («чересчур однобоким»), чтобы должным образом впечатлить двадцатишестилетнюю девушку в 1980 году. С тех пор Маргарет посылает Винса в странных направлениях: к модернизму, металитературе и авангарду. И он бывает приятно удивлен. На прошлой неделе Винс читал «Невма и напевы», книгу коротких «фантазий» Роберта Кувера, и поймал себя на том, что объясняет вроде бы заново очарованной Келли, как Кувер раздробил мир не только на разные точки зрения, но и на разные реальности. («Будто все эти кусочки лежат на земле, а мы можем поднять их и сложить такой мир, какой захотим».) Он был взбудоражен, когда она заинтересовалась и забросала его вопросами.