Гражданин начальник - [24]

– Падай, падаль! Падай, ты убит! – закричал Андрей, не сдерживая восторга, когда увидел, что Пахомов, в которого он целился с пяти метров, рухнул на высохшую траву газона. На ходу сунув обрез за пазуху, он ухватился за ручку и крикнул на ухо Махначу: «Гони! Теперь твоя очередь!»

Но Махнач, то ли от излишней поспешности, а скорее с перепугу, не рассчитал скорости, и на повороте их вынесло на высокий забор из неструганых досок. В последний момент Андрей успел оттолкнуться, мотоцикл выровнялся, и, проскочив лужу, они выбрались на плотную песчаную дорожку. Им повезло – переулок был пуст, не встретилось ни одного человека, да и за заборами, насколько успел заметить Андрей, тоже не мелькали любопытные лица. Свернув в конце переулка влево, оба с облегчением перевели дух. Все шло как и намечалось – посредине проезда стояла грузовая машина с крытым верхом, а из кузова свисала на дорогу толстая доска. Чуть притормозив, Махнач въехал по доске в кузов и резко нажал на тормоз. Машина стояла с заведенным мотором, и водитель так рванул с места, что они еле устояли на ногах. Доску пришлось втаскивать уже на ходу.

Прошло не больше минуты, и грузовик влился в общий поток транспорта и ехал, никого не обгоняя, соблюдая правила движения, притворяясь машиной добропорядочной и трудолюбивой. Ни у кого не вызывал ни малейшего подозрения фургон, на котором можно перевезти мебель, мешки с картошкой, бочки, а то и несколько сот кирпичей. Еще до того, как примчалась «Скорая» к месту происшествия, грузовик был уже далеко и продолжал неумолимо удаляться от опасного места.

– Ну, Вовчик! Славно мы сработали! – восторженно проговорил Андрей. Он все никак не мог успокоиться, был возбужден, и ему не терпелось выплеснуть свою радость. – Ты видел, как он рухнул, нет, скажи, ты видел? – Сняв шлем, Андрей стоял с всклокоченными волосами, и лицо его заливала счастливая улыбка.

– Видел, – кивнул Махнач – коротко остриженный парень с впалыми щеками и редковатыми зубами. – Все видел, – ответил он, слегка не в тон. Что-то мешало ему отдаться радости успеха.

В машине находились еще двое – тощий, сутулый, с волосами до плеч, и коротковатый толстяк. Они придерживали лежащий мотоцикл, чтобы не бился он о металлический пол грузовика. Эти в разговор не вмешивались, молчали.

– А мы, главное, едем, смотрим – нет мужика! – продолжал рассказывать Андрей. – Неужели, думаю, на третий круг пойдем, а это уже ни к чему, уже и заприметить нас могли, верно говорю?

– Верно, – кивнул Подгайцев – парень с длинными спутанными волосами до плеч. Был он старше других, сутуловатый, с тощими руками. Что-то заставляло остальных заискивать перед ним, искать поддержки собственным словам, поступкам.

– Когда смотрю – идет! – В глазах Андрея сиял откровенный восторг от пережитого приключения. – Причем так все удачно получилось, дальше некуда. Я заметил его метров за пятьдесят – было время и подготовиться, и прицелиться. Ну, думаю, все – сейчас стрельну из двух стволов, и сматываемся. И Вовчик его заметил, хотел мне подсказать, но я его успокоил, да, Вовчик? Говорю, вижу! Сам вижу! Мы подъехали почти вплотную, Вовчик, скажи! Когда я выстрелил, до него не было и пяти метров!

– Да, что-то около этого, – вяло подтвердил Махнач. Видно было, что радость Андрея его смущает, он старался как-то погасить ее собственной сдержанностью. Проведя рукой по взмокшим волосам, Махнач приник к щели в кузове, пытаясь определить, где находится грузовик.

– Представляю, как там менты носятся! – воскликнул Андрей, обернувшись к остальным, и только сейчас обратил внимание, что с ним никто не говорит, ни о чем не спрашивает, радости его никто не разделяет.

– Какие-то вы, ребята, смурные, – озадаченно проговорил Андрей.

– Повеселимся потом, Андрюша, ладно? – сказал Подгайцев, остро глянув на него снизу. – Приедем, отдохнем, тогда и повеселимся.

– Как скажешь, Михей, как скажешь, – Андрей сделал последнюю попытку пошутить и тоже смолк. Сев на пол рядом с Махначом, он придерживал подпрыгивающий на ухабах мотоцикл, поглядывая на ребят, и никак не мог понять их настроения.

– Приехали, – подал голос молчавший до сих пор Феклисов – невысокий, толстоватый, если не сказать жирный. Его так и звали в своем кругу – Жирный. Мягкий безвольный живот нависал над затертым ремнем, штанишки были ему тесноваты, а щечки, как говорят, почти на плечах лежали. В духоте закрытого кузова он потел, под мышками растеклись мокрые пятна, ручьи пота стекали по шее на спину. Время от времени Феклисов смахивал пот, оставляя на лбу грязные разводы. – Все, уже можно не трястись, – продолжал Феклисов, приникнув к щели в кузове. – Я уже ворота вижу.

– Да в общем-то никто и не трясется, – как бы про себя сказал Махнач. – Правда, некоторые усиленно потеют... Но это не от страха, это от здоровья. – Все рассмеялись, и атмосфера в кузове немного разрядилась. И дорога к концу подошла, и шутка кстати оказалась, тем более что над Феклисовым все смеялись охотно, зная, что это ничем не грозит. Он безропотно терпел насмешки, даже если они переходили в откровенную издевку.