Граничные хроники. В преддверии бури - [38]

– Трансляция более невозможна, – словно в подтверждение увиденного вещал ровным голосом Брай. – Сигнал потерян.

После его слов экраны автоматически отключились. Осталась лишь голограмма Железной Башки Брая. Мрачная и выцветшая. Помехи, сильнее прежнего, исказили ее.

– Обоюдоострый барьер Бролюса, – прошептал про себя Альберт. – Там же живой! Живой! Он же…

– Брай, быстро скажи, что над нами! – ни на мгновение не растерялся Дэз.

– Плац, – незамедлительно отозвался киборг.

– Плац, – Дэз прикрыл глаза, вздохнул. – Альберт! Альберт, прекрати! Возьми себя в руки! Ты путник! Слышишь меня, Альберт? Немедленно сообщи Сталисту и ребятам, чтоб дули наверх на плац! Быстро! Передай Миарлинию и Тинори о верхней онуляции. Они поймут. Так, Винсент, – серкулус взглянул на побледневшего мальчишку, – надеюсь, ты знаешь, как выводить поля?

– Да, сэр, – немного неуверенно ответил тот.

– Отпустишь к северо-востоку в верхней вертикали.

– Да, сэр.

– Чего стоишь? – увидев, что малец застыл, испытывая явную нерешительность, прикрикнул на него серкулус. – Немедленно дуй к магам.

Винс вздрогнул и в спешке двинулся в указанном направлении. Как только он пропал из виду, наставник Нианона позади серкулуса подал голос:

– Что все это значит, Дэзмунд? Что ты задумал?

– Брай, – Дэз точно не расслышал слова Альберта.

– Да, – откликнулся киборг.

– Проводящие нити вроде не пострадали, насколько я помню?

– Да, ничто из краеугольников задето выбросом эктоплазмы не было.

– Тогда… Открой клапан в верхнюю штольню, передвинь проводник на верхнюю точку и оберни краеугольник на семьдесят пять. Отверни насос на обратную вентиляцию через… Альберт, сколько осталось до онуления?

– Шестьдесят одна секунда…

– Брай, Альберт – вам надо синхронизироваться. Немедленно! И Альберт… Предупреди Катарину о выбросе. Сигнал пять ф. То же самое скажи Сталисту. И еще… Поле. Не забудь про поле. У нас должно получиться.

10:45

Спичка чиркнула и мгновенно погасла под порывом ветра. Он достал еще одну из коробки и попытался зажечь ее так, чтобы успеть прикурить до того, как она вновь погаснет.

Ласточка нагнулся, вытянул шею и все-таки смог осуществить свою мечту.

Он закурил. Втянул в себя шероховатый дым, прикрыл глаза и выдохнул сладковатый смог, удивительно располагающий к созерцательному настроению.

Теперь можно и передохнуть, так сказать. Если, конечно, это можно назвать отдыхом.

Путник сидел на корточках и курил, пытаясь не обращать внимания на царящий на плаце беспорядок. Абсолютный и всепоглощающий. Каким он бывает, стоит лишь приложить немного усилий любому из истинных. Сегодня же был аншлаг. Практически вся его Гильдия собралась по периметру плаца. Большое скопление путников – плохая примета. Так говорят в других Гильдиях. Отчасти они правы.

Алеги тяжело вздохнул.

Как ни горько было себе признаться, но он с самого начала думал, что так все и закончится.

Затяжка. И опять этот дым маревом застилает горло.

Одним словом, жаль, что все сложилось именно так. Хотя кто его знает, как оно лучше…

– Нет, ну, нашел же место, чтоб отдохнуть, – гаркнул на него какой-то миротворец, но Ласточка даже бровью не повел, слыша его слова. Просто не обратил внимания.

Опять затяжка, и в его голове завертелось колесо воспоминаний. Ему пришлось хорошенько сосредоточиться, вспоминая всю последовательность произошедших событий. Даже не событий – фактов. Лишь они могли пролить свет на смысл творимого вокруг него хаоса. Эдакая правда жизни в размере небольшого тезиса. Вот только поможет ли это?

Факт номер один – он истинный путник, как и все его сотоварищи, а уже из этого следует та цепочка нелепостей, которая имела место быть в его жизни.

Итак, с чего начать? С Соши? Слишком близко. С разработок крылатика? Тоже не то. Может, со спора? Но и он имел лишь второстепенное значение.

Новая затяжка, и Ласточка расплывается в довольной улыбке. Угрюмый миротворец вновь пытается прикрикнуть на алеги, но его товарищ объясняет ему, что перед ним путник. Типичный путник – уточняет он, глядя на Ласточку. Миротворец сердится еще сильнее и тихо ругается про себя. Но алеги не до них. Ему нет дела до миротворцев, нет дела до бледной полуобморочной Соши, до нестройной оравы выходцев из Гильдии Ветра, вперемешку с миротворцами, скопища стражей из Гильдии Водяной Башни и нескольких камнедержцев Лукреции, они из зловредности всегда появлялись тогда, когда все вот-вот закончится. Как эхо из другого мира, до Ласточки доносятся разрозненные крики жителей Лабиринта, чей-то надрывный плач, отзвук чужих голосов, скрежет сжираемого пламенем железа обломков фюзеляжа, шум от магических всполохов и беготни. Такой массовой всеобъемлющей беготни. Да, алеги действительно живет в невероятном бедламе.

И он мог поклясться, что во всем этом творящемся хаосе виноват лишь один маленький механизм… Такое уж слишком часто бывает в Гильдии Ветра.

Сигарета потухла, но Ласточка, по инерции, еще пару секунд держал ее во рту, но потом опомнился. Он потушил огарок о потемневшую бетонную стену бункера. Ну, или то, что еще не так давно было ею. Путник смотрел, как тлеющий пепел сыплется на грязную плитку и чуть не столкнулся нос к носу с тем же, но уже порядком рассвирепевшим миротворцем.