Граница - [20]

— Ты?! Где ты?! — Запыхавшийся голос эльфа был для меня лучиком света в этом длинном и мрачном дне.

— Я у твоего учителя, у Илии, — покрутив зеркалом, я показала Климу деда, который уже стоял рядом, молча, и, видя его взгляд, понимала, что для него Клим очень дорог.

Клим в удивлении развел руки.

— Приветствую, тебя, учитель! Ася!!! Как тебя туда занесло? Я тебя ищу, рыщу по лесам в поисках вас…А зеркало, почему не отвечала? Что с Феликсом?

Рассказав события той ночи, которых Клим не мог знать, я увидела, как эльф отвернулся. Старик взял у меня зеркало.

— Клим, у Аси были перебиты ноги, дракон придавил, упав, она была в бреду… Ты мне скажи, — эльф медленно повернулся, видимо справившись с собой, слишком много для него значил Феликс. — Ей можно возвращаться? Идти, сам знаешь, далеко… А она многого не знает…

— Нет, учитель, нельзя. Здесь назревает что-то пока непонятное… Похоже на заговор при дворе Феи, и, похоже, с участием темных… Хорошо, что она оказалась у тебя, учитель, слышишь, Ася? Не уходи оттуда, кто бы тебя не позвал!!! Все! Как я рад, что тебя нашел, Ася! — очень тихо проговорил Клим, когда я снова взяла зеркало, и исчез.

Медленно опустив зеркало, я подошла к низенькому окну. Моросил дождь. Мелкий дождик, с туманом. Грибной, подумала я. За окном близко к дому подступал лес. Сосны. Старый лес — с буреломом, непроходимый. На поляне, заросшей высокой травой, не ведающей косы, немного левее виднелось еще одно бревенчатое строение.

— Здесь учатся, учатся те, кто хочет видеть дальше своего носа и больше, чем отпущено природой. — Сказал Илия, когда я обернулась к нему.

2

Дождь кончился только к вечеру. Солнце выглянуло из-за туч, уже, когда садилось за сосны. На короткий миг оно залило мягким светом эту затерянную в лесах поляну и напомнило радостными красками, что стоит середина лета, июль.

Мы с Илией сидели на крылечке его дома. Я слушала его низкий глубокий голос, совсем нестарого человека. И вообще он меня удивлял этим вот несоответствием внешней ветхости и огромной силы, идущей от него. Как и его дом, который, казалось, врос в землю от старости, так он был мал и весь порос мхом, на одном из нижних бревен даже выросла сыроежка.

— Дедуля, — сказала я и замерла, я назвала Илию, как своего деда, так он мне сейчас его напоминал. — Расскажите мне немного о вашей стране, пожалуйста. — Закончила я быстро.

Старый учитель немного помолчал. Потом, повернувшись ко мне, усмехнулся:

— То, что ты здесь, в нашей стране, увидела, это лишь малая часть, скрытая от людей. Мы живем точно также в любой другой стране, соблюдая границу с вами, но только здесь существует две границы, мы, спасая свой мир, обязаны спасать и ваш. Кто-то из нас это принимает просто как обязанность, кто-то считает, что вы по незнанию слабее нас, а слабых надо защищать, кто-то думает, что обнаружив темных, вы обнаружите и нас, и не разобравшись, как это вы обычно и делаете, будете почитать нас своими врагами. На самом деле, во времена образования Союза Трех Миров, когда миры эльфов, гномов и драконов, решили объединиться, чтобы противостоять мраситам, мраситы — это так себя называют темные эльфы с тех пор, как их мир ушел под землю, и их внешний вид изменился, а Мраса — это их страна. А наша страна — Синегория… Так вот тогда, три самых могущественных мага от каждой из трех сторон сошлись в Междуречье, там теперь стоит Золотое Устье, и долго спорили они, держать границу между темными и людьми или не держать, и тогда эльф Владомир сказал: "…коль мраситы — порождение нашего мира, то нам и защищать остальных от темных, негоже нам, ведающим, дать погибнуть неведающим…".

— А что за заклятие открытой мысли было наложено тогда же? — я слушала, затаив дыхание, неведомый мир открывался мне.

— Когда опасность подстерегала на каждом шагу, действовать надо было молниеносно, тогда, это случилось уже после создания Союза, и было наложено на всех его жителей это заклинание, в этом случае заклинаемые связаны пониманием на уровне мысли. Потом, когда Первая Огненная Война закончилась, заклятие было снято. Оставлено оно было лишь тем, кто по роду деятельности был у власти и драконам, потому что оно исконно их.

Солнце уже давно село. Учитель зажег лампу, которую принес из дома, похожую на нашу керосиновую лампу. Мотыльки кружили вокруг нее, комары — вокруг нас, в лесу ухал филин. А уходить в дом совсем не хотелось.

— А дальше то, что было, дедушка? — спросила я задумавшегося старика.

— Много, что было. И не только на границе. Было большое восстание подземных эльфов, это не мраситы, это отдельный род эльфов, живущих в пещерах. Когда же темные эльфы ушли под землю, они стали притеснять подземных эльфов, и те стали требовать выделить им земли на верху. Ну а здесь-то тоже народ живет уже столетиями, он — против… Но и таких кузнецов и плавильных дел мастеров больше не сыскать, разве что среди горных гномов, а те больше — по рудознанию. В общем пришлось расселять их с другой стороны Срединных Гор.

— А почему одни гномы поменьше, а другие побольше? — этот вопрос у меня всегда возникал, когда я видела рядом Миху и Филимона.