Граница миров - [99]

Это была настоящая декларация независимости. На самом деле мужчина совершенно не казался огорченным, и Офелия поняла, что именно ей он был обязан этим чувством превосходства. Центр девиаций более не нуждался ни в меценатстве Лордов, ни в услугах Элизабет. Предоставив в их распоряжение нового Другого, Офелия раскрыла перед ними бесконечные возможности. Слишком большая власть попала в слишком недостойные руки.

Она поднялась так резко, что ее стул под воздействием анимизма удрал со всех ножек.

– Я тоже должна сделать заявление.

– Да, кстати, – прервал ее наблюдатель, – вернемся на время к истории с miss Евлалией. Она была принята сюда до того, как к нам поступило новое коммюнике о необходимости разрешения на пребывание в Вавилоне. Мы оказали гостеприимство персоне вне закона. Ради поддержания добросердечных отношений со Светлейшими Лордами, несмотря на наши разногласия, и чтобы доказать нашу неизменную готовность к сотрудничеству во имя общих интересов, сегодня мы исправляем эту ошибку. Мы передаем вам miss Евлалию.

Небрежным жестом он вручил Леди Септиме другое досье. Офелия воспользовалась их быстрым обменом взглядами, чтобы посмотреть наконец в сторону Торна. Тот знаком приказал ей молчать. Сам он сидел, застыв как истукан, сжимая в руке часы, словно боялся, как бы любой металлический скрежет или малейшее щелканье крышки не сделали ситуацию еще более катастрофичной.

На его мундире не осталось следов крови Секундины, кроме крошечного пятнышка, которое его анимизм не отчистил. Алого пятнышка, еще не успевшего поблекнуть. Каким бы безумным это ни казалось, пребывание Офелии в нефе второго протокола действительно уложилось в один-единственный день.

– Лорд Генри, – сказал наблюдатель, делая в сторону Торна вежливый жест, – это также кладет конец вашей инспекции. Передайте наилучшие пожелания Генеалогистам.

Леди Септима направилась к выходу, сама обозначив окончание переговоров. Она щелкнула пальцами, приказывая Офелии, Элизабет и Торну следовать за собой, не адресовав им более ни слова, ни взгляда. Снаружи гвардейцы выстроились двумя почетными шеренгами, которые неумолимо смыкались за ними, стоило миновать очередного стража.

Офелия покидала одну ловушку ради другой. Она чувствовала себя и обманутой, и глупой.

Рядом с ней мерно вышагивала Элизабет. На веранде она избавилась от серого плаща, оставшись в темно-синем с серебром мундире виртуозов, который так и носила под одеянием сотрудницы. Гражданка Вавилона – до кончиков сапог. Ожидавшее ее наказание не имело значения, она его заранее приняла.

С Офелией дело обстояло иначе. Она строила планы спасения один отчаянней другого. С болью вспомнила о своей утраченной способности проходить сквозь зеркала, увидев, как сумерки отражаются на гладкой поверхности луж. Подталкиваемая гвардейцами, она поднялась по трапу дирижабля и исподтишка глянула сквозь очки на высокую спину Торна. Может, хоть у него есть план?

На борту дирижабля находилась куча гражданских с набитыми чемоданами. Все разговоры смолкли, стоило Леди Септиме обвести их пылающим взглядом. Странно было видеть, какое мощное воздействие на окружающих оказывает такая маленькая женщина. Ей не понадобилось отдавать приказания, чтобы началась подготовка к взлету: каждый гвардеец выполнял положенные действия и в полном молчании возвращался на пост.

Только Торн осмелился это молчание нарушить.

– Высадите меня в городе вместе с вашими двумя ученицами. Генеалогисты захотят задать им несколько вопросов, и я также должен составить отчет.

Леди Септима посмотрела на эмблему в виде солнца, приколотую к его мундиру, потом на крошечное пятнышко крови у него на обшлаге.

– Вы одеты не по форме, Лорд Генри.

Таков был единственный ее комментарий. Она указала Офелии и Элизабет на скамью, потом уселась в кресло пилота. Торн занял место справа от нее. Бросив на Центр девиаций последний взгляд, в котором сквозило нечто вроде сожаления, Леди Септима со сдержанной яростью взялась за штурвал.

Офелия приникла к иллюминатору. Во всё удлинявшейся тени колосса она заметила наблюдателей, собравшихся посмотреть на отлет. Все они улыбались. Почти все. Девушка с обезьянкой вовсю махала руками, прощаясь с Торном, который не замечал ее сквозь стекло, полностью сосредоточившись на новом уравнении, требовавшем незамедлительного решения.

Последние швартовы были отданы. Воздушное судно взмыло в воздух с тихим шелестом винтов.

Из-за кулис

Ковчег Титан потерял три небоскреба, ковчег Фарос – загородные увеселительные центры, Тотем – свои фермы химер, Пломбор – всю промзону, а Серениссима – четверть речной сети. Он перепрыгивает с одного ковчега на другой (гляди-ка, у Гелиополиса больше нет Южного вокзала). Куда бы он ни направился, земли распадаются, время убыстряется, пространство всасывается в пустоту. Множество мужчин, женщин, животных и растений были втянуты в дыры (прощайте, огромные ветряки Зефира). Оставшиеся больше не осмеливаются выходить из дома. Если уж придется исчезнуть, лучше сделать это в кругу родных и друзей, в своем доме и со своей собакой. А он думает о том, что события становятся всё интереснее и интереснее (а пустыни Весперала всё пустыннее и пустыннее).