Грани сумерек - [9]

— Я? Точно нет.

— Вот и хорошо. — Леший снова глянул на водяного, тот еле заметно кивнул. — Вот и славно.

— И про черного петуха не забудь, — напомнил мне Карпыч. — Ты обещал.

— Не было ничего такого, — возразил я ему с улыбкой, беря еще одну картофелину. — Я обещал подумать.

Кстати, тут я ни словом его не обманул. Только вернувшись домой, я озадачил сонного Антипа, который ни свет ни заря уже ходил с огромной зеленой пластиковой лейкой, что была мной куплена по его просьбе, между грядками с клубникой, следующим вопросом:

— Скажи, а для чего водяному черного петуха в жертву приносят?

— Черного? — переспросил у меня домовой, зевнув. — Чтобы, значит, вода ярей была, больше силы летом набрала. Ежели пестрого поднести, то это в честь матушки Живы, тогда рыба икру метать станет лучше, малька прибудет. Белый — в честь Стрибога, тогда реке даже сильно засушливое лето не страшно, вода если убудет, то не сильно. А черного, стало быть, Моране заповедуют, чтобы по осени лед реку быстро не сковал, чтобы вода подольше не засыпала. Ну и чтобы она на водяного деда не злилась, когда тот себе души живые забирает. Это ежели петуха жертвовать. А вот коли про несушек речь вести… Постой, а тебе оно зачем?

— Да просто интересно, — медленно проговорил я. — Для общего развития.

О как. Подозреваю, что Карпычу этот петух и на фиг не сдался, не в нем дело. Просто он, похоже, знает, чьим официальным представителем в Яви я являюсь, о чем мне нынче и было сообщено. Отдельно стоит отметить, что сделано это было достаточно тактично и мягко. Вопрос в другом — кто-то еще в курсе? Нет, с дядей Ермолаем все понятно, он тоже в теме. Но на них список местных обитателей не заканчивается.

Но надо признать, что опять эта парочка неплохо развлеклась за мой счет.

— Ежели надумал Карпыча порадовать, лучше пеструшку ему поднеси, — посоветовал мне Антип. — Но так-то дело хорошее, хорошее.

— Сосед, ты чего в такую рань на ногах уже? — отвлек меня от беседы с домовым голос Дары. — А? Вроде обычно до полудня дрыхнешь?

— Да не ложился еще, — понимая, что на этот раз от разговора с ней не отвертеться, я направился к калитке. — То одно, то другое, вот уже и рассвело.

— Ладно врать-то, — поправила платочек на голове ведьма. — Видела я тебя нынче ночью, ты с двумя этими пустобрехами, лесным да речным, на берегу костер жег. Нашел себе компанию друзей по разуму.

— Мне нравится. С ними интересно.

— Никогда вас, ведьмаков, не понимала и, наверное, не пойму. Хотя оно и к лучшему. Я тут передачу смотрела по телевизору, так там сказали, что понимание — путь к принятию моральных ценностей других людей. Мы с тобой, конечно, не люди, но все равно не надо.

— Полностью согласен, — зевнул я. — Баб Дара, чего хотела? Ты говори, я послушаю да спать пойду.

— Не знаю, ведаешь ты или нет, но с приятелем твоим мы худо-бедно поладили, — степенно произнесла ведьма. — Пока договаривались, чуть не подрались, он мой дом подпалить обещал, я его почти прокляла, но обошлось. Договорились все же.

— Честь и хвала вам обоим, — равнодушно бросил я. — Что-то еще?

— Пособил бы ты ему, — вкрадчиво попросила меня соседка. — Один этот телепень долго больно станет колупаться. Сам он тебя не попросит о помощь, слишком горд да независим, не любит в должниках ходить. А у меня, видишь ли, времени не так много, как хотелось бы, осталось. Чую, беда рядом совсем ходит.

— С меня даже сон слетел, — признался я. — Старая, ты в своем уме? Сама вдумайся, как звучит: я, ведьмак, по просьбе ведьмы стану помогать сотруднику отдела в каких-то их совместных делах. Ничего не смущает?

— А что такого? — подбоченилась старушка. — Мир на том и стоит…

— Мир стоит на трех слонах, а те на черепахе, — перебил ее я. — Разговор закончен.

— Саша, да если бы не дела, что цветом чернее сажи, не пришла бы сюда, — как-то вдруг сгорбилась до того статная ведьма. — Просто Лихо на этот раз уже не у забора вьется, а на пороге стоит. Вот до чего дошла — у ведьмака помощи прошу. Стыдоба какая!

— Хорошая попытка, кто другой на моем месте уже слезу бы пустил, но тоже нет, — заявил я. — И потом, баба Дара, за тобой и без того должок значится. Охота тебе кредитную историю увеличивать?

— Неохота, да выбора нет, — на этот раз, похоже, искренне сказала старуха, опершись локтем на забор. — Не спешит твой приятель, а Марфа, змеюка подколодная, так кольца вокруг меня и свивает. Звонили мне тут днями из Златоглавой, рассказывали, что да как. Эх, что ж я ее тогда, в двадцатом, не убила-то? Была же возможность. Была.

Интересно, в каком именно «двадцатом»? Первые две цифры года какие? Не удивлюсь, если речь идет еще о тех временах, когда опричники ведьм в домах жгли.

— Скажи, а ты болезнь почек вылечить сможешь? — спросил я у нее.

— Камень выгнать невелик труд, — моментально ответила соседка. — Сделать так, чтобы новые там не родились, — посложнее, но тоже можно.

— А если совсем дело плохо? Если почки у него уже не свои, врачи отказались и мандрагыр только боль снимает, но уже не лечит? Мандрагыр, правда, не сильно старый. Да, собственно, тот, что ты мне отдала за услугу.

— Тогда это не человек, а мертвец ходячий. Но мы вроде в прошлый раз все обговорили на этот счет?