Грани отражения - [24]

Он наклонил голову, прислоняясь лбом ко лбу Лии, и продолжил:

— Я не знаю теперь, как можно жить, не имея сердца, в моем старом мире.

Это было признанием. Женской интуицией Лия поняла, что никакие слова не нужны, кроме того, что она может сделать. Она пристально посмотрела на Эрика, словно ушедшего в себя, и тихо попросила:

— Поцелуй меня.

Он вздрогнул от неожиданности. Затем, подняв руку, осторожно коснулся её лица. Провел пальцами по щеке, словно обрисовывая контур.

Его губы были нежными и, в то же время твердыми, подчиняя себе. "Не отпускай меня, не прекращай этого поцелуя", — думала Лия, ощущая себя где-то далеко, за гранью разумного и привычного

— Я хочу подарить тебе весь мир, — прошептал Эрик, — Если ты захочешь. Ты должна быть самой счастливой, я хочу слышать твой смех всегда. Когда ты рядом — я словно становлюсь чем-то целым. А когда тебя нет, из жизни словно выпадает важная часть, без которой она — ничто.

— Я люблю тебя, — Лия поняла, что сказав это вслух, словно сняла с себя груз своих чувств, которые уже было бессмысленно прятать. Эрик вздохнул. Крепче обнял её. Лия провела руками по его плечам, просто испытывая необходимость ощущать реальность его присутствия рядом.

* * *

Луч осторожно пощекотал лоб Лии. Она поняла, что просыпается, находится на середине грани между сном и реальностью, когда тело еще спит, а мозг уже проснулся. Она не торопилась открывать глаза и шевелиться — еще немного удержать бы сон, который был таким приятным. И тепло одеяла, и мягкость подушек. И руки того, кто осторожно и ласково убирал её волосы.

Лия открыла глаза, встретив взглядом сидящего рядом Эрика.

— Доброе утро.

— Доброе.

Она замолчала, необычное ощущение того, что слова не нужны, не покидало её.

— Голодна?

— Есть немного.

И снова он нашел — как из молчания спокойно и незаметно перейти к разговору. Удивительная перемена в его лице заставила Лию всмотреться в него. До сих пор она никогда не видела улыбки на его лице. Сейчас же она касалась его губ, освещала лицо, пряталась в каждой черточке, превращая его лицо в мальчишеское, и смягчала спокойный неподвижный взгляд.

Эрик поднялся:

— Я жду тебя в столовой. Душ здесь, — он кивнул в сторону небольшой двери в стене спальни.

Когда Лия вышла в направлении столовой, навстречу ей заманчиво потянулся запах кофе, поджаренного хлеба — завтрака, безошибочно указывавший путь. Эрик стоял у стола, напряженно постукивая пальцами по спинке плетеного стула. Услышав шаги, он повернулся.

— Тебя что-то беспокоит? — несмело предположила Лия.

— Завтрак на столе, — Эрик улыбнулся, снова уходя от ответа.

— Спасибо, но мне пора. Я не ночевала дома и не предупредила мать. Представляю, как она волнуется.

— Я не отпущу тебя голодной, — он сложил руки за спиной, хмуря лоб.

Лия взяла стакан сока и бутерброд, неторопливо расправилась с ним, мысленно признавая, что она страшно проголодалась.

— Теперь ты меня отпустишь? — Она допила сок, наблюдая за тем, как та же улыбка снова освещает его лицо.

— Я не хочу отпускать тебя вообще. Но, — добавил он, — Я дал слово. Сейчас будет готова машина.

— Нет, — Лия встала. — Я доберусь сама.

— Почему? — Эрик нахмурился. Лия вздохнула:

— Просто дай время мне привыкнуть, что человек, которого я знала как одного, является совсем другим.

— Я не другой, — Яростно возразил Эрик, — Я тот, кем был с самого начала.

Лия обхватила себя руками, пытаясь собраться с мыслями и понятней объяснить то, что её смущало:

— Я знала простого Эрика с гениальным умом математика, который был из моего мира. Сейчас передо мной гениальный и могущественный Эрик, одним движением головы запускающий в ход многотысячную машину своей корпорации, имеющий влияние и вес в кругах, которые нам не знакомы. Это другой мир, а я о нем знаю только из телевизионных новостей и журналов.

— Это не мой мир, — Эрик оставался спокойным, но его пальцы нервно перебирали браслет часов на другой руке. — Я родился и вырос в семье простого строителя, где считали каждую копейку. Всё, что я хотел — это подарить своему отцу право на спокойную и безмятежную старость. Но не успел — работа подкосила его раньше, чем я смог сделать хоть что-то. Думаешь, я не знал — кто я и что из себя представляю? Убогий калека, не имеющий ничего, обреченный жить, опираясь и надеясь на других! Но я никогда не позволю себе чьей-то жалости, и уж зависеть от кого-либо не буду никогда!

Эрик отвернулся к окну. Спустя минуту он повернулся к ней и, словно ничего и не было, спокойно сказал:

— На улице холодно. Позволь проводить тебя.

Первое и второе не было связано друг с другом, но Лия ухватилась за протянутую ей возможность перемирия.

— Я буду только рада.

Она подошла к нему и, стараясь загладить вспышку, сказала:

— Я не хотела тебя задевать, я просто прошу время привыкнуть ко всему.

Эрик молчал. Только теперь Лия поняла, что его молчание имеет всевозможные оттенки — сейчас его молчание носило угрюмый характер, словно он закрылся от всего мира. Через секунду его настроение, как тяжелые осенние тучи, медленно ушло, подгоняемое слабыми проблесками улыбки.

— Хорошо, — он улыбнулся ей как маленькому ребенку, просящему приятную безделушку.