Грани Обсидиана - [46]

…Бэрин приоткрыл глаза. Выдохнул:

– Ты… что?

– Молчи.

Я приподняла край наваленных одеял и скользнула в постель ему за спину. Быстрее, чтобы не передумать, обхватила его руками-ногами, прижалась всем телом. Бэрин не удивился, лишь выгнулся, прижимаясь ко мне спиной теснее. Пробормотал:

– А-а-а… хорошо…

Мы просто греем друг друга. Это все равно что обнимать Рыжика в холодную ночь…

Да совершенно другое! Мне мгновенно стало жарко от близости его пылающего тела. Ноздри щекотал запах: запах Волка и мужчины, пота, кожи, волос… Кажется, я начинаю привыкать к этому запаху, мне не хотелось отшатнуться, наоборот, я прижалась носом к его шее: и знакомый и незнакомый, странно будоражащий, точно запах весны… Гладкая твердая спина, сплетенные с моими ногами мускулистые ноги, руки, прижимающие мои ладони к волосатой груди. Крупная дрожь, сотрясавшая его тело, постепенно стихала, рука, сжимавшая мои пальцы, расслабилась. Бэрин пробормотал что-то, я переспросила: «Что?» – но он уже спал…

Моя дурацкая мысль – нет, вовсе не дурацкая: согреть его собственным телом – оказалась удачной. Я попыталась потихоньку высвободить руки и отстраниться, но поняла, что попалась: Бэрин, не поворачиваясь, завел руку за спину и подвинул меня обратно. Вернул ладонь к себе на грудь, еще и прижал локтем – для верности.

– Еще… полежи.

Хорошо, подожду, когда он уснет покрепче. Я слушала неровное дыхание, пальцами чувствовала тяжкий стук его сердца… Наверное, и он спиной ощущает мое.

Я тоже устала, подремлю немного…

Проспала я долго.

И крепко. Проснувшись, обнаружила, что уже не я, а Бэрин обнимает и прижимает меня к себе; даже не почувствовала, когда он повернулся. Но и я сама очень уютно устроилась, уткнувшись лицом в его грудь. Я снизу заглянула ему в лицо – спит, – осторожно пошевелилась, отдвигаясь; обнимавшая меня рука соскользнула с моего бока. Бэрин вздохнул, переворачиваясь на спину, но не проснулся. Кажется, жар спал, все его тело, да и простыни были мокрыми от пота… Я присела, легко скользнула пальцами по его влажному лбу – прохладный.

И застыла. И даже перестала дышать.

В придвинутом к кровати кресле сидел мужчина и, упершись подбородком в сцепленные руки, наблюдал за нами. Бледная кожа, зеленые глаза, серые длинные, жесткие даже на вид волосы… Страшная, черная, огромная тень за спиной… Лорд Волков!

Я судорожно и коротко схватила воздух ртом – получился сдавленный вскрик. Лорд даже не шевельнулся, следил одними глазами, как, прикрывшись одеялом, я медленно отползаю по кровати. Я достигла края, помедлила, но он не догадался подать мою одежду, а попросить было мне не под силу. Я опустила ноги на ледяной пол, пробежала на цыпочках вокруг кровати и, быстро схватив платье с подлокотника кресла, торопливо его натянула. Все это время он сидел неподвижно, искоса наблюдая за мной.

Я попятилась к двери, но лорд Фэрлин остановил меня коротким:

– Как он?

– Жар спал…

Лорд кивнул и отвернулся к кровати. Я тоже поглядела на Бэрина – от испуга я не накинула одеяла снова, и до пояса он был открыт холодному ночному воздуху. Я сделала нерешительный шажок назад.

– Он весь… мокрый. Надо сменить простыни.

– Ты поможешь.

Это не было вопросом. Лорд наблюдал за мной и делал, как я: собрать мокрую простынь под бок больного, расстелить новую, осторожно перекатить на чистое… От наших прикосновений Бэрин проснулся, но брат положил ему руку на лоб и сказал:

– Спи.

И Бэрин уснул. Где же ты был раньше, раз можешь успокоить его одним только прикосновением! Я торопливо собрала мокрые – хоть выжимай! – простыни. Отступила к двери, глядя в спину склонившегося к камину лорда: тот вновь начал разводить огонь.

– Спасибо… – донеслось с кровати. Лорд выпрямился и в два шага оказался рядом с Бэрином. Я вышла, судорожно прижимая к груди скомканные простыни и чувствуя спиной взгляды братьев.

* * *

– Выглядишь ты шелудивым псом! – безо всяких церемоний заявил ему брат. Бэрин поскреб пальцами свои заметно выступающие ребра.

– А, были бы кости, мясо нарастет!

Берта велела ему оставаться в постели еще пару деньков. Хотя он ворчал и изнывал от безделья, все же втайне был с ней согласен: у него еще кружилась голова, и в ногах-руках чувствовалась слабость. Зато появился нормальный аппетит. Вот и теперь Фэрлин с полуулыбкой наблюдал, как, сидя в постели, он управляется с вырезкой. Запил все горячим бульоном, удовлетворенно вздохнул и похлопал себя по впалому животу.

– Хорошо… Что у нас новенького? Как Инта?

– Очень беспокоилась, но Берта пока к тебе не пускает. Хорошо, что она успела обучить эту девушку… Лиссу, Берта на нее не нахвалится.

– Да, – рассеянно подтвердил Бэрин. – Кажется, рыжая проводила здесь много времени.

– Кажется? – медленно повторил его брат.

Он пожал плечами:

– Ну, я не очень-то был в себе, знаешь ли… Я и тебя-то не всегда узнавал.

Это было словно застрять в миге превращения: все вокруг размыто, в ушах гудит многослойное эхо, запахи переливаются всеми цветами, а свет просто оглушает…

Фэрлин смотрел задумчиво.

– Помнится, ты говорил, что Лисса очень боится Волков и тебя – тоже?

– Ну да. – Он рассмеялся. – Наверное, больным я кажусь безопасней. Она и поила и кормила меня…