Грани кристалла - [16]

В дверь постучали. Джек поднял голову. Дверь распахнулась, и он увидел доктора Вашевски. Хохолок на его проплешине торчал как гребешок задиристого петуха. Не успел Джек и слова сказать, как Вашевски посторонился, и в комнату вошла Джулиана. Серый костюм из тонкой шерсти ладно сидел на ее фигуре, обтягивая грудь и бедра. Воротничок розовой блузки был расстегнут, и в проеме выреза поблескивала золотая звездочка, которую он подарил ей в день тридцатилетия. Джулиана молчала и смотрела на него, не мигая. В ее глазах Джек увидел ту жалость, которая сродни любви, которая обволакивает, даруя силы и уверенность в себе.

— Вот… я теперь такой… — первым заговорил он, беспомощно опустив руки.

От звука его голоса Джулиана очнулась, как спящая красавица от поцелуя. Она повернулась к двери, закрыла ее, оставляя Майкла Вашевски в коридоре, и подошла к мужу. Он смотрел на нее сверху вниз, с волнением вдыхая аромат новых духов. Джулиана прислонилась к его груди, скользнув руками к спине. Он крепко обнял ее, опустив лицо к макушке. Мягкие волосы жены шелком окутали стянутую ожогом кожу. Джулиана прижалась к Джеку, вновь почувствовав себя защищенной от всех жизненных невзгод, укрытой его сильными руками и спиной, как стеной оградившей ее от суеты, страданий и беспокойства.

— Вот и хорошо, все у нас теперь хорошо, — шептала она, забыв о времени, желая только, чтобы момент счастья длился долго, как сама жизнь.

— Джули… — Джек не знал, что делать со своей нежностью, потоком идущей от сердца. Она переполнила его.

Джулиана подняла голову, целуя его шею, он наклонился, ловя ее губы, и вдруг отстранился, как ужаленный, и отошел к окну.

— Прости, я и поцеловать тебя не могу…

Джулиана подошла к нему, развернула, прикоснулась ладонями к его лицу, приподнялась на цыпочки и покрыла поцелуями лоб, щеки, обезображенные губы.

— Зато я могу…

Майкл выключил монитор и закрыл глаза.

«Все. Все понятно. Я ошибался. Флевор просто жертва. Он тот, кто и был, он на самом деле Джек Флейвор. Несчастный человек, попавший в страшную переделку судьбы. Сейчас ему нужна семья, любовь… Любовь, — Майкл вздохнул, — мне тоже нужна любовь, такая, как Джулиана Флейвор… Красивая и такая… понимающая».

Вдруг Майкл вспомнил медсестру Мерил. Он замечал зовущие взгляды девушки. Его даже волновала ее полная фигура, она вся дышала здоровьем и желанием.

«А почему нет? — подумал Майкл. — Служебный роман… и пусть! Увезу ее куда-нибудь на океан, на Майами, на Карибы, а потом… потом видно будет! Как говорит мой русский коллега: „Надо переваривать неприятности по мере их поступления!“»

Через час Майкл Вашевски беседовал с Джулианой Флейвор, убеждая ее, что он сделает все возможное, чтобы ее мужу Джеку Флейвору позволили провести остаток времени, необходимого для адаптации после космического полета, в их собственном доме. Он не задал женщине ни одного вопроса, а проводил ее с улыбкой, в искренности которой Джулиана не могла усомниться.

Глава 3

День шел на убыль. Вечерняя прохлада сменила дневной зной, и мужчины с удовольствием подставили лица солнцу, медленно падающему к горизонту. Ветер обдувал их, даруя ощущение свежести и умиротворения.

— Хорошо-то как! — Саша встал и раскинул руки; тонкая ткань футболки округлилась на плечах, обозначив крепкие мышцы. — Пашка, ну что ты такой кислый?! — Саша потрепал друга по ежику светлых волос и застыл, с улыбкой вглядываясь в лицо Павла. — Смотри, вечер какой! Фантастика! И мы здесь, в горах… вместе, как и раньше, а?

Павел посмотрел на друга. В прищуре его глаз виднелись лучики солнца. Искренняя улыбка украсила лицо, которое будто разгладилось, несмотря на глубокие складки на лбу и в межбровье.

— Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось? — спросил он, и сам же ответил: — Твоя искренность! Во всем — в отношениях, в делах и даже в эмоциях.

— Ну, такой я! — Саша рассмеялся.

Снизу потянуло дымком. Друзья час назад забрались на холм, который круто шел вверх прямо от поляны, где они разбили лагерь. Две серебристые палатки внизу казались игрушечными домиками. Чуть в стороне от них поднялась струйка дыма. Женщина — тонкая, почти прозрачная в лучах заходящего солнца, — встала, откинула назад прядь волос, упавшую на лицо, и снова наклонилась над кострищем.

— Катя! — закричал Саша, махая рукой.

Она повернулась на крик и, разглядев мужчин, с чувством помахала в ответ.

— Красивая она у тебя! — заметил Павел и тяжело вздохнул.

— Красивая… а ты все еще любишь ее? — прямо спросил Саша.

Павел опустил глаза и пошел вниз, на ходу отвечая:

— Любишь, не любишь, какая разница? Она — твоя жена, и все тут. Пошли, поможем. Сидим тут, а женщина костер раздувает.

И он помчался вниз, как горный козел с кручи.

— Стой! — азартно закричал вслед Саша, и, сорвавшись с места, кинулся вдогонку.

Катя не спускала с них глаз: как и прежде, друзья мчались к ней наперегонки, по пути срывая головки цветов, верхушки травы, чтобы, подбежав первым, осыпать ее и получить благодарный взгляд сияющих глаз. Глаза Кати свели с ума не одного воздыхателя: нежно-голубые, огромные, опушенные длинными ресницами. На ее худощавом лице они сияли, как два топаза. Открытость взгляда, ее лучезарная доброта приковывали внимание.