Граната РГД-5 - [27]

— Вот вы его и поднимите, лейтенант.

Кровь бросилась в голову. Сукин сын, сам нагадил, а теперь еще и хамит!

Ручкин ответил фразой, известной ему с детской поры:

— Я с вами, гражданин, свиней не пас...

Гражданин вспылил в свою очередь.

— Не пас, так будешь. А я приеду, проверю, чтобы тебя к стаду приставили.

— Пройдемте в милицию.

— Пошли.

Гражданин спокойно дошел до отделения. В дежурной комнате небрежно кинул на стол дежурного красные корочки удостоверения личности. Брюзгливо сказал:

— Зови начальника.

Дежурный вскочил, словно его подбросило катапультой. Уже через минуту со второго этажа, дробно стуча кривыми ногами по лестнице, спустился начальник отделения майор Куренкин. Вбежал в дежурку. Побагровев от напряжения, приложил ладонь к фуражке с выцветшим околышем и верхом. Отрапортовал задержанному:

— Товарищ Проничев, во время моего дежурства во вверенном мне отделении происшествий не произошло...

— А то, что меня притащили в отделение, это ты как назовешь?

Только теперь Ручкин понял, какого свалял дурака: ловил карася, а сам попался щуке на зуб.

Проничев был председателем исполкома городского совета народных депутатов, членом областного комитета партии, зятем секретаря обкома, члена ЦК КПСС товарища Сердюка и т. д. и т. п.

В кругах, знавших о связях Проничева с миром высокой власти, за глаза звали «двуногим пятичленом», по числу ног и должностей в представительных органах области и государства. Человек это был гонористый, но хуже всего — говнистый. Любую промашку нижестоящих чиновников и функционеров он умел раздуть до неимоверных размеров и лихо мордовал провинившихся. Причем подобные разносы в низах он делал регулярно, считая, что страх укрепляет порядок и дисциплину.

Промах Ручкина дал Проничеву повод устроить разгон в милиции. Затрещали чубы, засверкали молнии. Причина конфликта — окурок, брошенный на центральной улице, — из поля зрения исчез. Осталась милиция, которая вместо борьбы с уголовными элементами занялась преследованием высокопоставленных, а следовательно, высокодостойных граждан.

Начальнику горотдела внутренних дел было сказано, что попытка поставить карательные органы над партией и государством не пройдет. Вернуть тридцать седьмой год с его отношением к руководящим кадрам никому не будет позволено.

Лавина втыков нарастающим валом покатилась сверху вниз и всей массой рухнула на Ручкина. О него вытерли ноги все, кто по праву старшинства мог топтать нижестоящих.

Ручкин не сказал: «Вы оставайтесь на местах, а я пойду к едрене Фене». Он выстоял, но замкнулся, ушел в себя и себе же сказал: «Я остаюсь, а вы идите, куда хотите».

Остаться остался, однако с той поры не высовывался.

Окурок на тротуаре? Ну и хрен с ним, пусть дворник следит за чистотой.

Пешеход поперся через перекресток наискосок? А нехай. Ему же копыта и переломают. В крайнем случае, нотацию нарушителю пусть читают инспектора дорожного движения.

Тактика поведения, избранная Ручкиным, оказалась правильной. В борьбе за власть, за право запускать руку в закрома государства потеряли места, набили себе синяки хозяева прошлых лет. На их места пришли новые, которым по нраву пришелся скромный, незаметный, не состоявший в партии большевиков милиционер, ко всему лично испивший чашу унижения от партийного функционера Проничева.

Так Ручкин стал начальником Лужнецкого райотдела милиции, где и простоял на посту до пенсионного возраста, позволившего ему снять китель, сапоги и фуражку. А иди они все куда хотят с демократией и правопорядком!

Заботу, с которой приехала к нему сестра, Ручкин воспринял как свою собственную. Кто как не он, старый мент с побитыми боками и сохраненными в целости знакомствами легче других сможет узнать в чем дело и помочь восстановить справедливость? Конечно, придется подсуетиться, но это даже интересно, когда у тебя есть время и остались какие-то силы.

Отправив Настю домой в деревню, Ручкин продумал план действий и пошел в гараж. Он знал — придется помотаться по городу, а без машины это дело непростое — убьешь уйму времени и обобьешь все ноги.

* * *

«Москвич» — машина что надо. В этом Ручкин был убежден с момента, когда осторожно, полный радостных чувств вогнал в железный бокс собственного гаража новенькую игрушку.

Вот только делают на автозаводе в московских Текстильщиках эти самые «Москвичи» методом «тяп-ляп». Хотя это уже другое.

Свой самоход Ручкин доводил до кондиции сам с помощью приятеля Яши Шурупова — талантливого пьяницы и гениального слесаря-мастерового. В две недели они провернули ворох работы, преобразивший серийный товар в игрушку.

Прежде всего они рассыпали к чертовой матери двигатель и перебрали его. Движущиеся детали взвешивали. Пальцы, шатуны, поршни — все пропустили через весы. Чтобы уравнять массу одноименных деталей, пришлось повозиться, но овчинка выделки стоила.

Потом таким же образом они перебрали сцепление, коробку скоростей. Прошлись по кузову, подтянули подвеску. И пошла машина, забегала.

Спустя годы стало ясно — забота о новорожденном себя оправдала. Машина бегала легко и послушно, все в ней работало как часы. Сел, завелся и кати, все равно что на «мерседесе», только вид немного не тот.