Грань - [2]

Я остановилась на краю досок и задумчиво посмотрела на вершинки гор. Из древних книг по истории я знала, что когда-то они назывались  Скалистыми. А наш континент – Северной Америкой. Но, это до того как вспыхнула война, название которой не помнят даже самые перспективные историки. Бабушка заставляла меня изучать историю. Я досконально знала старые учебники и карты, хотя школу не посещала. А чему бы меня там научили?! Кланяться Совету, этому сборищу воров и убийц, или целовать ноги президента, подшептывая: «О, Великий, спасибо за Дары твои!». Ну, уж нет. По-моему лучше быть неучем и до конца своих дней прожить в темноте душевной, нежели унизиться перед этой жабой.

Под досками что-то булькнуло, и я резко отскочила. Все знали, КТО обитает под водой, в воздухе, и в земле. И все жутко боялись …. Мы звали их …Болезнями. Они некогда тоже были людьми. Пока не мутировали до неузнаваемости. Это случилось ещё в войну, два столетия назад. Тогда люди в совершенстве владели ядерным оружием. Не буду углубляться в исторические подробности, только скажу, что это привело их к полному краху. Те жалкие остатки человечества, уже нельзя считать цивилизацией. Из семи миллиардов, нас осталось лишь два миллиона. Для нашей планеты, это как капля в море.

Болезни, это солдаты, обычные люди, подростки, старики…. Я видела Болезнь лишь однажды. Она была девушкой. Это я поняла по довольно изящной фигуре. На этом сходство с человеком заканчивалось. Восемь с половиной футов в высоту, обтянутая прозрачной серой кожей, истекающей слизью, с жабрами, непропорционально длинными руками. Она издавала страшные хрипы, но я понимала её язык. Она говорила, на древнем американском. Сейчас немногие понимают его потому что по желанию Президента мы говорим на континентальном.  Болезнь хотела одного, убить меня. Я знала, что они не дышат, не пьют. Им чужды человеческие чувства. Все, чего они жаждут это убийства. Достаточно одного их укуса и ты мертв. Мертв сутки. Но потом обязательно станешь Болезнью. Они каким-то образом заражают обычных людей, через свою слюну. И их становиться все больше.

Бабушка научила меня сторониться воды, земли и даже воздуха. Она всегда говорила, что безопаснее жить в городах. Город №312 Болезни не посещали. Для них он слишком мал и слишком грязен. Вода жутко коричневая. Они просто не разглядят человека на поверхности, и не учуют запах за смрадом.

Я прислушалась к звукам. Бульканья не было. Зато Нала тихонько заскулила, явно торопя меня. Она не любила покидать дом и ходить по городу. Как и любому дикому животному, ей не нравились толпы и городской запах. Хоть я и не животное, я думала так же.

-Пошли, девочка, - сказала я и протянула руку Нале. Волчица ткнулась в нее влажным носом и потрусила за мной к дому.

Я отдернула ситцевую занавеску на двери, призванную защищать наш дом от надоедливой мошкары, и хотела было лечь спать. Но, что-то было не так. Когда я уходила, дыхание бабушки было тихим и ровным, а сейчас оно вырывалось из ее груди прерывисто, хрипло.

Я кинулась к бабушке. Она лежала на спине. Ее лицо перекосилось. Я схватила ее за руки.

-Бабушка…бабушка!

-Милая, - хрипло произнесла она и поднесла руку к моему лицу. – Вот и настала моя очередь, - она горько засмеялась.

-Нет, не говори так, бабуль! – крикнула я. – Это пройдет,…ты выпьешь настойку и завтра будешь как новенькая.

Я сама-то не верила в свои слова. Слезы заливали лицо, а я цеплялась за бабушку, будто это помогло бы удержать на этом свете ее душу.

-Брайди, послушай, - перебила меня бабушка, - я хочу, чтобы ты знала, этот город твой дом. Здесь твоя земля.

Я грустно улыбнулась. Бабушка не понимала, что я всей душой ненавижу этот город. Ей казалось, что мне здесь самое место, но у меня были другие мечты.

-…Но, еще, ты должна выбрать свой путь, - выдохнула бабушка, приложив руку к моему сердцу. – Ты отыщешь его здесь. И как бы ни было тяжко, помни кто ты. Ты…человек,...хороший человек. Будь такой, милая. Бабушка гордиться тобой, и будет наблюдать, где бы ты не была.

Глаза бабушки наполнились слезами и медленно угасали, когда она умирала. Я прижимала ее тело к себе и укачивала, заливаясь слезами. Она понимала меня лучше всех в этом мире, а я даже не догадывалась.

2

24 сентября, 2201 год.

Флора Хэнсби, полноватая женщина сорока лет, вытряхивала пыльные половики, вырезанные из кусков брезента. Пыль летела ей в рот, забивала поры, и оседала на темных волосах. Она откашлялась и пошаркала к своему дому. Глубокие морщинки недовольства залегли на её лице. А как ещё должна чувствовать себя мать, сын которой впервые не пришел ночевать?! Микаэль ушел прошлым вечером вместе с городскими задирами Реном и Дереком. Став взрослым он перестал говорить куда уходит и зачем, а Флора изводила себя переживаниями. Отца Мика забрала Болезнь, когда он рыбачил в горах. Течение принесло тело с прокушенным горлом, полностью  обескровленное, и казалось бы, мертвое. Но, все знали, что это не так. Что он станет таким же. Его сожгли, как и многих других укушенных. Тогда Мику было три. Хвала Богам, что он забыл это. Флора отмалчивалась, когда сын спрашивал о Дэне. Ей до сих пор было больно.